Встречи первые и последние

Говоря об открытии дикой лошади или другого редкого вида живых существ в географически изолированных областях, надо помнить, что эти формы тысячелетиями могли существовать в своих природных местах обитания, при этом другие животные, а также люди, населяющие те же места, были отлично знакомы с ними и, зная их характер и повадки, учитывали это в повседневной жизни. Поэтому "открытие" диких азиатских лошадей в конце XIX века было относительным, т. е. открытием только для цивилизованного мира - Европы и Америки. Препятствием же для более раннего нахождения европейцами в Центральной Азии диких лошадей, диких верблюдов и других животных послужили естественная географическая удаленность и изолированность Центральной Азии от Европы и Америки, а также то, что проникновению в нее препятствовали подвижные и боевые племена кочевых народностей, объединенных под знаменем буддизма и его разновидностей.

Даже Н. М. Пржевальский уже в конце XIX века не смог в трех своих путешествиях достичь священного центра буддизма - Лхасы, ибо белым европейцам путь туда был закрыт. Поэтому если к многочисленным преградам природы прибавить стычки с вооруженными кочевниками, то можно понять, почему Центральная Азия так долго хранила свои секреты от пришельцев.

История пребывания и обитания диких лошадей на просторах континента теряется в пыльных лабиринтах памяти поколений. Сменялись династии, время и войны уносили многочисленные племена и целые народы Азии. Не все они оставили о себе память в культурном наследии, но еще меньше осталось упоминаний тех, живших века до нас, о мире, что окружал их, и почти ничего - о диких лошадях. Чрезвычайно разрозненные, отрывочные и противоречивые сведения встречаются в летописи многочисленных азиатских народов - хунну, тюрков, различных китайских народностей, тибетцев. На протяжении тысячелетий в Азии смешались десятки и сотни языков и диалектов, многие из которых просто не дошли до нас, а другие изменились до неузнаваемости. Довольно часто летописцы ссылаются на современные им или прошлые источники, переводя по-своему названия местностей и животных, которые, опять-таки, имели собственные названия у различных народов. А ведь эти названия тоже изменялись со временем. Столкнувшись с такой парадоксальной ситуацией, можно опустить руки, однако после анализа и сличения десятков источников картина постепенно проясняется.

Китайские летописи 1750 г. гласят: "Вся страна за Жуан-Тонг - дикая местность. Там охотился император с тремя тысячами человек, которые окружали и сгоняли диких лошадей. За 1-2 дня было выловлено 200-300 лошадей". Пойманный молодняк китайцы приручали, а взрослых лошадей из-за их неукротимого нрава и нежелания подчиняться забивали на мясо.

В летописи страны Дун-Хуан (север провинции Ганьсу) сообщается: "Священная лошадь была убита в глубоком ущелье в 3-м году правления императора Ву". При этом описан "оригинальный" способ добычи лошадей. У источника воды в ущелье была поставлена статуя. Когда лошади освоились и привыкли к ней, на постамент встал человек с луком, который и убил одну из них.

О том, что в степях Центральной Азии водятся дикие степные лошади, сходные с домашними, упоминают "Словарь маньчжурской письменности", составленный в 1771 году, сборник "Драгоценные сказания" (первая половина XI в.), "Книга докладов ванов и гуннов" (XVII в.), записки Цецен-Хана (1637 г.) и др.

В те времена центральноазиатские народы считали диких лошадей священными. Сам император охотился на них. Обладание живыми дикими лошадьми высоко ценилось, и этим гордились. Только правители могли владеть ими и дарить друг другу. Такие деяния заслужили упоминания в древних летописях. "Книга докладов ванов и гуннов" свидетельствовала, что в 30-х годах XVII века местный правитель Цецен-Хан Шолой Халхасский преподнес маньчжурскому императору в качестве подарка дикую лошадь. В записках канцелярии Цецен-Хана, которые вел Ван-Гун в 1637 году, сообщается, что по приказу хана была поймана дикая лошадь и подарена им маньчжурскому императору.

Но не всегда, а точнее, очень редко источники упоминают местности, где водились дикие лошади. Поэтому для нас представляют двойную ценность те из них, где даны хоть какие-либо координаты поимки или встреч. Тот же Ван-Гун сообщал, что дикая лошадь была поймана в урочище, что находится между Керуленом и Ононом, в 200 километрах северо-восточнее современного Ундерхана. С тех пор это урочище зовется Тахиин-Ус, в переводе - "вода дикой лошади".

По сообщениям местных жителей, казахов и киргизов, в 1868-1871 годах лошади еще встречались между реками Или и Караталом, а также в долине реки Текесу. Позже, на границе веков, их встречали по долине Черного Иртыша, в Кукчинских и Еремейских горах. В начале и середине нашего века - в предгорьях Джунгарии и Синьцзяне, вплоть до восточной оконечности Тянь-Шаня. В этих районах местные охотники изредка добывали лошадей, но они встречались все реже и реже.

Из европейцев первым, пожалуй, упоминает о диких лошадях Азии англичанин Д. Белл. Путешествуя через Россию в Китай и описывая природу Азии, он одним из первых принес в Европу весть о диких азиатских лошадях. При этом исследователь отмечал характерную окраску, темный спинной ремень, злобность и агрессивность диких лошадей, плохо поддающихся приручению. Русский востоковед Н. Я. Бичурин отмечал в 1851 году, что предки гуннов-хунну, обитавших на севере Китая, не только разводили лошадей, но и ловили их в степях.

В 1877 году экспедиция великого русского первопроходца Н. М. Пржевальского возвращалась из путешествия в пустыню Такла-Макан и на озеро Лобнор. Экспедиция должна была побывать в сердце Тибета, в священном городе Лхаса, но восстание дунган против цинской династии в Китае, начавшаяся русско-турецкая война и болезнь Пржевальского заставили его повернуть обратно, в Россию. Тем не менее в конце путешествия экспедиция обследовала Джунгарию, и на Зайсанском пограничном посту его начальник А. К. Тихонов подарил Н. М. Пржевальскому шкуру и череп лошади, неизвестной науке. По его словам, эти дикие лошади водились в Южной "Чжингарии", где одну из них добыли охотники-киргизы. Шкура и череп были отправлены в Петербург, где их как новую видовую форму описал И. С. Поляков.

Свое следующее путешествие 1879 года Н. М. Пржевальский начинает в Зайсане, откуда следует в Тибет и верховья Желтой реки (Хуанхэ) через Джунгарию. Здесь, в одной из самых труднодоступных и суровых частей Джунгарской Гоби, ему и удалось (первому из европейцев) увидеть табунки диких азиатских лошадей. Н. М. Пржевальский писал: "К одному из этих стад можно было подкрасться на меткий выстрел, но звери почуяли по ветру, по крайней мере за версту, моего товарища и пустились на уход. Жеребец бежал впереди, оттопырив хвост и выгнув спину, вообще с посадкой совершенно лошадиной; за ним следовали семь, вероятно, самок. По временам звери останавливались, толпились, смотрели в мою сторону и иногда лягались друг с другом; затем опять бежали рысью, и, наконец, скрылись в пустыне". Хотя некоторые исследователи предполагают, что Н. М. Пржевальский видел табунок куланов, а не лошадей, его описание неоспоримо подтверждает, что это были именно лошади. Ввиду необходимости продолжать путь не удалось ему поохотиться на лошадей и добыть экземпляр для своей коллекции. Диких лошадей экспедиция встречала в районе Хан-Обь-Сайд, по дороге из Булгуна в Баркуль. Типовой экземпляр, преподнесенный Пржевальскому Тихоновым, был добыт в окрестностях поселения Гучен (Цитай) в песках Канабо (Хан-Обо).

Русский первопроходец М. В. Певцов, путешествовавший по Центральной Азии в конце прошлого века, собрал сведения о распространении диких лошадей от восточной оконечности Тянь-Шаня до долины реки Манас. По его сведениям, лошади обитали в широкой полосе песков, покрытых саксаульниками, где встречаются плоские впадины, поросшие редким приземистым камышом и солянками, которыми они и питались. В таких песчаных пустынях близ реки Манас лошади держались круглый год.

Два имени тесно связаны с историей изучения и поимки лошади Пржевальского. Это известные отечественные ученые - этнограф Д. Клеменц и зоолог Е. А. Бихнер. Первый указывал, что охота на диких лошадей и поимка их для зоопарков проводились в пограничных областях Юго-Западной Монголии, южнее тогдашних границ Монголии. Е. А. Бихнер несколько поправил Клеменца, указав на свои встречи с дикими лошадьми на западе - в Долине реки Манас, а на востоке - в восточных оконечностях Тянь-Шаня.

Еще более интересные, хотя и несколько противоречивые данные сообщают агенты Гагенбека, посланные им на поимку диких лошадей. Они сообщали, что в середине XIX века эти животные водились в Монголии и Китае "тысячными табунами", причем указывали и места встреч. Это равнины, лежащие у подножия склонов Монгольского Алтая, в районе колодца Кайнар-Булак, на границе Монголии и Китая в 400 километрах к западу от горы Ихэ-Богд, в Кара-Гоби, западнее Эдзин-Гол и еще западнее, в 20 километрах от колодца Хоу-Хан Шань, а также на границе между провинциями Синьцзян и Ганьсу - на дороге, ведущей из Сучжоу в Хами, через Аньси, около селения Шин-Шин-Ся. Лошадей для Гагенбека ловили в районах, лежащих к югу и юго-западу от Кобдо. Один из них ограничен с востока Монгольским Алтаем, с запада - озером Улунгур, с севера - рекой Куи-Ус и с юга - рекой Урунгу. Второй район расположен в предгорных долинах Монгольского Алтая, в 322 километрах к югу от Кобдо (ориентация по карте показывает, что это район хребта Байтаг-Богдо). И наконец третий район - это окрестности озера Цаган-Нур (Белое озеро - монг.) к северу от Алтайского хребта. Здесь нужно сказать, что под таким наименованием в Монголии существуют тысячи соленых озер, которые к тому же возникают и пропадают, как им заблагорассудится. Но если за последние 100 лет ныне существующее и самое крупное в этом районе Монгольского Алтая озеро Цаган-Нур осталось на прежнем месте, то последний из названных районов теперь расположен в предгорных долинах хребта Байтар-Хайрхан.

Русский исследователь Г. Н. Потанин, путешествовавший по Центральной Азии в конце XIX века, собрал сведения о встречах с дикими лошадьми в Заалтайской Гоби у ключей Минчин-Ус, что северо-западнее подножия горного хребта Адж-Богдо.

Пожалуй, первыми из европейцев, кто охотился на диких азиатских лошадей, были известные путешественники и государственные деятели братья Григорий и Михаил Грум-Гржимайло. Они оставили довольно подробное описание этих охот и местностей, где разворачивались эти события.

Грум-Гржимайло сумели застрелить двух жеребцов, водивших косяки, одиночного жеребца и кобылу. Все они были добыты в районах несколько севернее Гучена.

Русский зоолог Н. Ф. Кащенко в 1907 году описал различные цветовые вариации окраски диких азиатских лошадей. Животных для него охотник П. А. Конев добыл также в Джунгарии, на реке Биджийн-Гол в районе урочища Хонин-Ус, что в 150 километрах севернее Баркуля. Он указывает, что летом лошади держатся в области, лежащей к востоку от Баркуля, в 200 километрах от Кобдо и от Кульджи.

Много интересных сведений собрали о местонахождении диких лошадей в Азии русские путешественники-первооткрыватели В. И. Роборовский, А. Н. Казнаков, П. К. Козлов. Характер упомянутых ими данных показывает, что их экспедиции живых лошадей в пустыне, по-видимому, не встречали, и пользовались они сообщениями местного населения. Экспедиция В. И. Роборовского и П.К. Козлова (1893-1895 гг.) доставила в Петербург три шкуры диких лошадей вместе с черепами. Все они были добыты тоже в окрестностях Гучена, видимо, местными охотниками.

Особенно часто небольшие табунки диких лошадей встречались у цепи гор Байтаг-БогдоНуру и Тахийн-Шара-Нуру в Монгольской Джунгарии (впадина Барун-Хурай). На это указывали исследователи Монголии - советский ботаник А. Юнатов и монгольские ученые Д. Цевегмид и Э. Дагва. В 40-х годах нашего века здесь были пойманы несколько жеребят, которых доставили в один из госхозов под Улан-Батором (с одним из этих жеребят - кобылкой Орлицей - мы еще встретимся на страницах книги).

Г. Е. Грум-Гржимайло (1860-1936) - знаменитый русский путешественник, первым из европейцев наблюдавший диких лошадей в природе

В 50-60-х годах табуны по 6-14 особей изредка видели на источниках хребтов Тахийн-Шара-Нуру (хребет "дикой желтой лошади"), Их-Хавтаг и Гоби-Сэртэн. В следующем десятилетии из восьми экспедиций лишь две встречали диких лошадей в районе источника Тахийн-Ус: по пять особей в июне 1967 г. и мае 1968 г. Местные жители - араты - сообщали о встречах с этими животными зимой 1960 и 1964 годов и летом 1969 года; последние упоминания о таких встречах относятся к 1967, 1969 и 1971 годам. Но даже сами очевидцы не всегда были уверены, кого они видели: диких или одичавших лошадей или куланов.

В период 1975-1988 годов отряды зоологов советско-монгольской биологической экспедиции под руководством академика В. Е. Соколова десятками маршрутов испещрили Монгольский Алтай, Джунгарскую и Заалтайскую Гоби и не нашли даже следов пребывания диких лошадей. Встречались куланы, антилопы, одичавшие, но не дикие лошади. Дикие исчезли с территории Монголии. Так может быть они ушли в Китай или были там ранее и остались по сей день? Такая идея посетила многих энтузиастов, не потерявших надежду когда-нибудь увидеть диких лошадей в природе.

Благодаря ирландской путешественнице Д. Бланден в конце 70-х годов были разосланы телеграммы по различным провинциям Китая. В некоторых из этих провинций в 1980 г. побывала и она. Местные жители сообщили ей, что в 70-х годах диких лошадей видели в округе Цинь-Хэ, а также на озерах Сяо-Цзинь и Да-Цзинь. Одна лошадь пришла с гор Байтаг-Шань и была убита... В 1975 году лесной комитет Синьцзяна организовал исследовательскую группу по изучению редких животных региона. За три месяца экспедиция так и не повстречала диких лошадей.

В 1975 году была организована экспедиция по исследованию девственных уголков Синьцзяна, которой удалось добыть дикую лошадь. К поискам диких лошадей были подключены даже китайские войска. В результате "операции" удалось заметить лишь пятерых лошадок. В 1978 году табунок из трех-пяти особей был замечен в предгорных районах Байтаг-Шань. Заметив людей, животные мгновенно перестроились и исчезли так быстро, что их даже не успели сфотографировать.

Все другие данные, поступающие сегодня из Китая, свидетельствуют о том, что никто больше не видел лошадей Пржевальского.

Конечно же, нет гарантий, что те, кто наблюдал лошадей, видел именно диких, а не одичавших или куланов. Тем более, что они сами отмечают, что ранее с живыми лошадьми Пржевальского им не приходилось встречаться.

Из личных впечатлений путешествия по пустыне Гоби могу отметить, что монгольские домашние и одичавшие лошади этих регионов чрезвычайно близки по типу к лошади Пржевальского. И это не удивительно, поскольку монгольских и китайских лошадей можно назвать одомашненными лишь условно. Это дети природы, которые почти не знают рук человека, узды и тем более конюшни. Круглый год они находятся на пастбищах, под открытым небом, как и 1000, 2000 лет назад. Несомненно, что в далеком плейстоцене у них с лошадью Пржевальского были общие родственники, а единые природные условия "вылепили" и сходные формы.

Когда в пустыне встречаешь табунок одичавших лошадей или куланов, то заметить их можно только по светлым фонтанчикам пыли, которые взметаются из-под копыт благородных животных, летящих вдали в волнах теплых испарений, как по воздуху. Чем ближе к горизонту, тем выше над землей в зыбком мареве белесого миража взметаются фонтанчики, но вскоре это видение тает, и пустыня опять безмолвна...