Сивый письмоносец

Откуда взялся этот конь - неизвестно. Вероятно, отбился от табуна.

В начале 60-х годов вышло постановление ликвидировать лишних коней в селах, и целые косяки крестьянских беспородных лошаденок гнали по дорогам.

Почтовые марки

Конь пришел к старику почтальону Кирюшкину, самому безответному деду в деревне, прямо во двор и стал жадно подбирать ошметки сена во дворе.

Старуха Кирюшкина, крикливая и скандальная старуха, пыталась гнать коня, швыряла в него поленьями, но конек не уходил.

Сельчане обступили дедову усадьбу и потешались, глядя, как зловредная бабка не может справиться с худущим сивым мерином.

- А ты-то, старый ирод, что смотришь! Всяка пакость во двор лезет, а ты ходишь незнамо где...

Старик Кирюшкин возражать бабке не стал, потому что знал - пустое это занятие: чем больше была неправа бабка, тем яростнее отстаивала она свою неправоту. Старик-то Кирюшкин не "болтался незнамо где", а служил на почте - разносил по окрестным селам письма и всякую корреспонденцию, а поскольку маршрут в общей сложности был больше двадцати пяти километров, а годы его были преклонные, под вечер не мог он уснуть от ноющей боли в натруженных ногах.

Кирюшкин только поморгал голубыми глазами из-под форменного козырька, который когда-то был блестящим. Поглядел, как скачет голодный конь от зловредной бабки. А потом вынес из дома кусок хлеба с солью, и когда конь доверчиво взял хлеб с ладони, долго гладил его по замшевому храпу и между ушами.

...В СССР арабский жеребец Намет в 1952 году прошел 50-километровую дистанцию за 1 час 38 минут, опередив чистокровных и полукровных лошадей.

... В Новгороде рассказывают такую легенду: после разгрома вечевой республики Иван Грозный сослал вечевой колокол - символ демократии. На Валдае колокол будто бы упал с телеги и раскололся на мелкие куски. Местные кузнецы подобрали металл - и зазвенели по всей Руси колокольцы. Вон они, оказывается, о чем звонят - о воле.

Он достал где-то веревку, накинул коню на шею, и они вышли со двора. Досужие мальчишки было увязались за ними, прыгая на одной ноге и подпевая:

- Мерин мерина ведет... Сивый сивого ведет! - да быстро отстали, потому что старик пошел в соседнее село, где размещались районное отделение, телеграф и все дедово начальство, а до села того было пять верст.

Вернулся он к вечеру, и все взбаламутилось второй раз, поскольку почтальон вернулся не как обычно - пешком с "толстой сумкой на ремне", - а верхом на сивом мерине.

- Так что, - сказал он, - велосипед по нашим дорогам езды иметь не может, а по годам я не мальчик... Буду на коне ездить. Конь теперь будет как бы почтовый, - и моргал виновато.

Но что-то в старике Кирюшкине изменилось, он словно распрямился.

И когда горластая жена его заголосила: "И чтоб я тебя больше не видела... И чтоб ты пропал со своей скотиной... лучше я дом сожгу, чем на этого мерина сено косить буду... - старик Кирюшкин, который, по мнению односельчан, жены своей смертельно боялся, вдруг рявкнул с седла:

- Пехота! Не пыли! А ну пошла к печке и чтобы голоса я твоего не слыхал!

Старуха от неожиданности даже села, да так и сидела, не выпуская полена из рук.

А старик Кирюшкин стал развозить почту, гарцуя на коне. Хотя гарцевать на этом видавшем виды крестьянском мерине было довольно сложно, потому что из всех аллюров он признавал только шаг, но ходил резво.

В селе сначала посмеялись над дедом, потом вспомнили, что он три войны отломал в конной артиллерии и награды, и ранения имеет, потом поудивлялись, что старик с конягой, как с человеком, разговаривает, потом привыкли...

А старик каждое утро ехал на почту, перекидывал через седло тяжелую сумку с письмами и газетами и ехал по одному и тому же маршруту: Березовка, Морозовка, Еловатка, РТС, "Заготзерно" и почта.

На безлюдной дороге он слезал с седла и шел рядом с лошадью, потому что это только несведущий человек думает, что на коне ездить лучше, чем ходить пешком, а на самом деле устаешь не меньше.

Иногда дед пел коню всякие песни, которых не певал уже лет пятьдесят, но чаще разговаривал, а конь шел рядом и кивал головою в такт шагам.

Так продолжалось несколько лет.

Однажды Кирюшкин как всегда приехал на почту, нагрузил коня корреспонденцией, а когда поставил ногу в стремя, как ножом резануло его в правом боку.

Пока со стариком возились, пока повезли в больницу с диагнозом "острый аппендицит", про коня никто и не вспомнил.

А он сначала стоял во дворе, а когда вслед за "скорой помощью" забыли закрыть ворота, вышел на улицу и двинул своим маршрутом: Березовка, Морозовка, Еловатка, РТС, "Заготзерно"...

Он приходил на площадь, и со всех сторон к нему сбегались люди и сейчас же отряжали гонца узнать: почему конь один пришел, что со стариком Кирюшкиным?

Ну а письма и газеты, конечно, брали.

На следующий день толпа собралась у почты, и многие мужики спорили и бились об заклад: пойдет конь опять без деда письма разносить или нет?

Но он пошел...

И ходил каждый день, два месяца, пока дед не поправился и снова не сел в седло.

Сивого мерина с тех пор стали звать письмоносцем.

А старуху Кирюшкину словно подменили. Все два месяца она ухаживала за конем. Некоторые говорят, что называла его кормильцем.

А есть и такие, что утверждают, будто бабка, самая зловредная бабка, обнявши коня за шею, плакала...

Ну, да в это почти никто не верит.