Мероприятия по массовому коневодству

К началу сороковых годов стала очевидной необходимость очередной реформы государственного коннозаводства. К этому времени частные конные заводы полностью оправились от военных потрясений и стали производить достаточное количество пригодных для ремонта армии недорогих лошадей. В то же время назревала настоятельная необходимость улучшения массового коневодства, основой которого все еще оставалась беспородная слабосильная крестьянская лошадь. Реформа, проект которой был подготовлен в секретном комитете по крестьянскому вопросу, была осуществлена в 1843 г. Указом от 7 января 1843 г. предписывалось: "Императорские военно-конские заводы со всеми их способами предназначить для улучшения коннозаводства в государстве"^*. Следующим указом от 11 марта "О нормальном расписании земских случных конюшен в губерниях" было объявлено об учреждении 24 земских случных конюшен, в каждой из которых должно было стоять по 60 жеребцов-производителей. И, наконец, 10 апреля 1843 г. было учреждено Управление государственного коннозаводства, на которое возлагали руководство всеми государственными конными заводами и случными земскими конюшнями. Ему же были поручены надзор за проведением скачек и бегов и назначение призов для них. Во исполнение этих указов пять военных конных заводов, существовавших в то время, были преобразованы в государственные. Были утверждены штаты: Починковскому конному заводу 17 жеребцов и 200 маток, а четырем Беловодским (Деркульскому, Стрелецкому, Лимаревскому и Новоалександровскому) - по 29 жеребцов и 350 маток. Конные заводы военных поселений были в период до 1847 г. постепенно расформированы, племенной состав из них передан в государственные конные заводы, часть молодняка поступила в ремонт, а остальные лошади реализованы населению. Крестьянам, приписанным к государственным конным заводам, были розданы 467 выранжированных кобыл.

^* (Ильменский А. А. Указы и правительственные распоряжения, относящиеся до государственного коннозаводства и коневодства в России за 260 лет, с 1649 по 1909 год. - СПБ, 1910. - С. 116.)

Были учреждены Стрелецкий рассадник азиатских лошадей и Скопинский рассадник кровных английских лошадей со скаковой конюшней, переданный затем (в 1846 г.) в Хреновской конный завод.

Земские случные конюшни создавались постепенно. Первые девять: Саратовская, Тамбовская, Воронежская, Харьковская, Екатеринославская, Херсонская, Полтавская, Могилевская и Вологодская - были открыты в 1843 г. В 1844 г. в них числилось около 470 жеребцов, было покрыто до 12 тыс. кобыл. В 1844-1849 гг. начали действовать остальные 15 земских случных конюшен: Пермская, Вятская, Симбирская, Орловская, Тульская, Черниговская, Курская, Рязанская, Подольская, Пензенская, Оренбургская, Виленская, Ярославская, Бессарабская и Таврическая^*. В случных конюшнях использовались жеребцы, поставляемые государственными конными заводами^**. Предполагалось, что в каждую конюшню будут назначены жеребцы пород, наиболее подходящих к условиям местного коневодства. Однако из-за недостатка таковых случные конюшни часто комплектовались теми жеребцами, которые имелись в государственных конных заводах, т. е. преимущественно верхового типа. Непосредственно в каждой случной конюшне использовали по 15 производителей, остальных 45 распределяли в три населенных пункта зоны обслуживания, каждый год в новые. На первое время плата за случку не назначалась, случные конюшни содержали за счет "общего земского сбора" губернии.

^* (Многие из этих заводских конюшен, ставших позднее государственными: Саратовская, Тамбовская, Вологодская, Пермская, Вятская (Кировская), Симбирская (Ульяновская), Орловская, Тульская, Курская, Рязанская, Пензенская, Оренбургская и Ярославская ГЗК - действуют и в наши дни.)

^** (Указом от 8 декабря 1843 г. было запрещено принимать в ремонт лошадей с тавром государственных конных заводов.)

Кроме земских, в Москве была учреждена случная конюшня с ценными скаковыми и рысистыми жеребцами, предназначенными для покрытия лучших кобыл из частных конных заводов. Четыре случные конюшни при государственных конных заводах (Беловодская, Скопинская, Починковская и позднее Хреновская) обслуживали только кобыл, принадлежавших государственным крестьянам. Для организации торговли лошадьми "без обмана" были учреждены Санкт-Петербургская и Московская аукционные конюшни.

Огромное значение для государственного коннозаводства имело приобретение в казну Хреновского конного завода. Только таким путем государство могло получить в свое распоряжение рысистых жеребцов для улучшения упряжной и сельскохозяйственной лошади. В том, что орловские рысаки в наибольшей степени пригодны для выполнения этой задачи, были убеждены все коннозаводчики. А задача была поистине государственная. В стране еще не было железных дорог, а внутренний и внешний товарооборот возрастал с каждым годом. Все перевозки шли по воде или гужевым транспортом, который зимой становился единственным средством сообщения. Не меньшее значение имело и обеспечение сельского хозяйства более крупными и сильными лошадьми.

Переговоры о покупке Хреновского конного завода были начаты Управлением государственного коннозаводства уже в первый год его существования. Они завершились в начале 1845 г. Завод вместе со всем имением (98 600 десятин земли и 6000 крестьян) был куплен у А. А. Орловой-Чесменской 3 февраля 1845 г. за 1 850 000 рублей. Из-за плохого хозяйствования после 1831 г., когда с поста управляющего ушел В. И. Шишкин, а также из-за эпизоотии подседала количество лошадей в Хреновском заводе сократилось к этому времени более чем вдвое. При покупке государство получило всего 1003 лошади, в том числе 294 матки, из которых 112 были верховых пород. Почти одновременно с приобретением Хреновского завода был куплен за 39 000 рублей конный завод Ростопчина, состоявший из 240 лошадей^*. В Хреновое перевели и Скопинский кровный рассадник со скаковой конюшней. Первоначально из хреновских, ростопчинских и скопинских лошадей сформировали два завода: Хреновской рысистый и Чесменский с тремя отделениями: орловским верховым,- ростопчинским и чистокровным верховым. По утвержденному самим царем штату предполагалось иметь в Хреновом 34 жеребца и 400 маток, в Чесменке 9 жеребцов и 100 маток. Административный зуд не оставлял чиновников Управления государственного коннозаводства, и в заводах все время шли организационные преобразования. То в Чесменском заводе открывали "кровно-азиатское" отделение, переводя сюда лошадей из Стрелецкого завода, то восстанавливали верховые отделения в Хреновом и вели орловскую верховую и ростопчинскую породы и отдельно, и вместе. Наконец в 1853 г. оба завода объединили и всех лошадей перевели в Хреновое. Верховой молодняк из Чесменского завода распределили по другим государственным конным заводам с целью улучшения породности разводимых там лошадей. Что касается рысистого приплода, то он почти весь, кроме назначенного в саморемонт и в заводские конюшни, распродавался в частные конные заводы, что способствовало быстрому распространению орловского рысака и возникновению новых частных рысистых конных заводов.

^* (К моменту продажи государству завод Ростопчина принадлежал В. П. Воейкову, купившему его у первоначального владельца в 1844 г. Завод находился в селе Анна Бобровского уезда Воронежской губернии.)

Важное значение имела организация при Хреновском конном заводе трех школ: наездников, тренинг-грумов и ездоков, младшего коннозаводского персонала. Лучшие ученики последней школы поступали затем в высшие ветеринарные учебные заведения.

Реформа государственного коннозаводства способствовала дальнейшему распространению ипподромных испытаний. Общества "Охотников рысистого бега" и скаковые, созданные первоначально, как уже упоминалось, в Лебедяни, а затем в Москве, стали возникать и в других городах. Устраивались не только скачки кровных лошадей и рысистые бега, но и троечные и возовые состязания, а также конские выставки. Часть денег на призы и премии выделялась из бюджета государственного коннозаводства, за лучших лошадей заводчикам выдавались медали.

Необходимо указать еще на одно детище коннозаводческих реформ. В ноябре 1841 г. было дано разрешение на издание журнала "Коннозаводство и охота". Николай Первый, как известно, очень настороженно относившийся к прессе, нашел издание коннозаводческого журнала мерой "особенно полезной в видах усовершенствования этой важной отрасли государственного хозяйства" и одобрил его программу. Было высказано лишь пожелание, чтобы в журнале публиковались сведения о числе лошадей, поступающих ежегодно в гвардейские кавалерийские полки из казенных и частных конных заводов^*. В январе 1842 г. вышел первый номер журнала "Коннозаводство и охота", переименованного с 1 января 1865 г. в "Журнал коннозаводства", издававшийся под этим названием до конца 1917 г. и продолженный советским журналом "Коневодство и конный спорт", в заголовке которого стоит: "Основан в 1842 году". В журнале была официальная часть, где публиковались приказы, циркуляры и распоряжения по Управлению государственного коннозаводства, а также сведения о перемещении лошадей в государственных заводах и случных конюшнях, народившемся молодняке и т. п. В неофициальной части помещались разнообразные статьи по вопросам коннозаводства и коневодства, как оригинальные, так и переводные. Материалы, публиковавшиеся в журнале, дополнялись сведениями, которые помещали в скаковом и рысистом календарях. Отдельные выпуски календарей прилагались к очередным книжкам журнала^**.

^* (Ильменский А. А. Указы и правительственные распоряжения, относящиеся до государственного коннозаводства и коневодства в России за 260 лет, с 1649 по 1909 год.- СПБ, 1910.-С. 113.)

^** (Скаковой календарь начал выходить с 1845 г., рысистый календарь - с 1860 г.)

Следует отметить сословный характер Управления государственного коннозаводства и его органов на местах, формируемых исключительно из представителей дворянства. Первым главноуправляющим государственным коннозаводством был назначен граф В. В. Левашов, его сменил барон Е. Ф. Мейендорф, затем генерал-адъютант Р. Е. Гринвальд, а в 1881 г. граф И. И. Воронцов-Дашков, владевший крупным рысистым Новотомниковским конным заводом в Тамбовской губернии. Земские случные конюшни были подчинены губернским комитетам, в которых под председательством губернаторов заседали губернские предводители дворянства, управляющие палатами государственных имуществ и удельными конторами. В каждый губернский комитет входили трое дворян-коннозаводчиков, а также управляющий земской случной конюшней. Неудивительно, что вся деятельность этих учреждений была направлена на оказание помощи в первую очередь дворянскому частному коннозаводству. Помещиков в первую очередь обслуживали заводские конюшни.

За 10 лет (с 1845 по 1854 г.) с казенными жеребцами было случено всего 225 295 кобыл. Из них помещикам принадлежали 81769, "людям разного звания" (т. е духовенству, купцам и т. п.) - 40 208, а крестьянам, составлявшим большую часть населения,- меньше половины из числа покрытых кобыл - 102 718. Цифры на первый взгляд внушительные, но если сравнить их с многомиллионным поголовьем лошадей в России, то окажется, что это лишь капля в море. В последующие годы деятельность случных земских конюшен не только не расширилась, но существенно сократилась. Часть из них была закрыта, остальные преобразованы в государственные "депо заводских жеребцов", а затем в 1864 г. в государственные заводские конюшни, которых было оставлено всего 8 с общим числом 650 жеребцов. К 1880 г. число заводских конюшен постепенно снова увеличили до 13. Но за 25 лет (с 1855 по 1880 г.) с жеребцами этих конюшен было случено всего 376 084 кобылы, т. е. в среднем не по 22,5 тыс., как в предыдущее десятилетие, а всего по 15 тыс.- в полтора раза меньше. При этом обслуживание крестьянского коневодства сократилось еще больше. Это признавалось в конечном итоге даже в официальных документах. Так в "Записке о современном состоянии государственного коннозаводства" в 1886 г. отмечено, что "главное управление выделяло для крестьянского коневодства весьма незначительные средства в виде уступки в безвозмездное пользование сельских обществ в самом ограниченном количестве казенных жеребцов, подходящих к сорту их маток; между тем заводские конюшни остаются переполненными жеребцами верхового сорта, не находящими спроса в среде сельского населения"^*.

^* (Журнал коннозаводства. - 1886. - № 6. - С. 2-3.)

Пользоваться казенными жеребцами могли, разумеется, только зажиточные крестьяне, занимавшиеся разведением улучшенных рабочих лошадей. Об улучшении же обычных крестьянских лошадей, как считали современники, и думать было нельзя. "Во-первых, потому, что крестьянин не заботится... о лошади - своей прямой помощнице и кормилице. Содержит он ее крайне небрежно, без помещения и надлежащего корма. Во-вторых, не каждый из них в состоянии заплатить 2-4 рубля за случку его кобылы с казенным жеребцом, да и кроме того, он редко подмечает охоту у нее"^*.

^* (Буцкой К. Заметка на статью "Обозрение правительственных распоряжений, касающихся русского сельского хозяйства".- Журнал коннозаводства.- 1871.- С. 35-50.)

Другой автор, выразительно описывая крестьянскую лошадь, дает более объективное объяснение якобы "небрежного" отношения крестьянина к ней: она "...не отличается наружным видом и красотой своих форм. Малая ростом, мизерная, заморенная работой, она вызывает к себе только чувство сострадания и, вернее сказать, отражает в себе картину сельского быта своего хозяина, часто претерпевающего голод и почти всегда нужду и недостаток. Рост ее редко бывает выше двух аршин, шаг короток и медлен, мускулатура скудна"^*. Но обладание даже такой лошаденкой для очень многих крестьян оставалось заветной, но трудно осуществимой мечтой. В очерке "Четверть лошади", написанном в 1888 г., Глеб Успенский с беспощадной прямотой показал, чем оборачивалась в жизни бедняка-крестьянина сухая статистическая цифра - "¹/₄ лошади на душу населения". Молодой крестьянин и его жена, надрываясь, перетаскивают на жердях, как на носилках, многопудовые копны сена, "так как на одной четверти лошади нельзя возить сена". Тяжел, изнурителен их труд, но "Что делать! У бедных людей была только четвертая часть лошади, и поэтому недостающие части лошадиной силы они должны были взять на себя",- с горечью замечает писатель^**.

^* (Любенский С. Корреспонденция из Витебской губернии. - Журнал коннозаводства.- 1872.- № 1.- С. 143.)

^** (Успенский Г. И. Собр. соч.- М., 1957.- Т. 7.- С. 483-497.)

С конца 1830-х годов многие частные конные заводы, производившие верховых лошадей, начали испытывать трудности со сбытом своей продукции. Войны, которые Россия вела в первой четверти века, после 1830 г. почти прекратились, соответственно уменьшилась и потребность в военно-ремонтных лошадях. Это не могло не отразиться на коннозаводстве. За 20 лет (с 1837 по 1857 г.) число конных заводов в России уменьшилось на одну треть: с 4082 до 2774, а количество маток в них - вдвое. Вместо характерных для начала века огромных барских конных заводов, в которых насчитывалось по нескольку сотен маток, теперь появились совсем небольшие хозяйства, среднее число маток в них равнялось 28. В то же время количество частных рысистых конных заводов продолжало расти, особенно после покупки государством Хреновского завода. В начале 1850-х годов уже более ста коннозаводчиков разводили рысаков, но, несмотря на это, спрос на рысаков все еще превышал предложение и цены держались на очень высоком уровне. Если в 1840-1850 гг. средняя цена на хорошую верховую лошадь государственных конных заводов составляла около 70 рублей, то рысаки из Хреновского завода продавались в 5-10 раз дороже: 361 рубль за кобылу и 789 рублей за жеребца. Кризис охватил даже донское коневодство. В 1842 г. поголовье в задонских конзаводах сократилось по сравнению с 1835 г. более чем вдвое: с 51 545 до 25 031 лошади.

Особенно губительно сказался кризис на орловской верховой породе. Хотя еще в 1830-е годы десятки частных конных заводов занимались ее разведением, в самом Хреновском заводе уже наметилась тенденция к сокращению численности верхового отделения. С 1824 по 1837 г. число жеребцов в нем уменьшилось с 38 до 12, а маток - с 337 до 164. При продаже государству в 1845 г. в верховом отделении было уже только 360 лошадей. Среди них были и Яшма II, 1833 г. р. (Яшма - Венера), и его родной брат Ашонок II, 1835 г. р., и Глазунчик II, 1835 г. р. (Фаворит II - Прекрасная), и трехлетний Фаворит III, который стал затем одним из основных производителей, но неумелая работа П. П. Кремешного, управляющего заводом последние 10 лет перед продажей, привела к замыканию завода всего в двух линиях: Яшмы I и Фаворита II. Новые хозяева завода не смогли вывести его из этого тупика. Уже в 1848 г. В. П. Воейкову, который после продажи им Ростопчинского завода был назначен главным управляющим Хреновским коннозаводским округом, пришлось оправдываться перед Управлением государственного коннозаводства за неудовлетворительное качество приплода, так как все лошади, выбранные под седло царя и его наследника, были забракованы. Воейков доказывал, что для сохранения породы надо приобрести производителей не скаковых, как это практиковалось, а "имеющие все формы лошадей верховых". Такими качествами обладали только лошади орловской верховой породы, которых можно было бы еще приобрести в частных конных заводах. Но прямо предложить такую покупку В. П. Воейков не решился, так как в ней усматривался урон престижу Хреновского завода. До 1859 г. орловских и ростопчинских лошадей разводили в основном в чистоте. Лучшим орловским верховым жеребцом того времени стал гнедой Фабий, 1853 г. р. (Фаворит III - Ячейка, дочь Яшмы II). Он оказался ценным производителем, дал, в частности, жеребцов Факела, Фазана и Франта, показанных в 1867 г. на Всемирной выставке в Париже, где они вызвали всеобщее восхищение и заслужили большую золотую медаль. Но дальнейшая работа с детьми Фабия осложнялась опасностями близкородственного разведения. В 1860 г. все верховые отделения в Хреновом были объединены. В них стали применять межпородные скрещивания, широко использовать и чистокровных верховых жеребцов на орловских и ростопчинских матках. В отделении делались попытки использования арабских жеребцов, не оставившие, впрочем, заметного следа, но ни одного чистопородного и орлово-ростопчинского производителя из частных заводов так и не было куплено. Постепенно тип орловской верховой лошади в заводе утрачивался. В 1883 г. верховое отделение в Хреновском конном заводе было ликвидировано и лошади из него переведены в Беловодские заводы, но и частных заводов, продолжавших разведение орлово-ростопчйнской породы, становилось все меньше. Если в 1860-1870 гг. еще было около десяти таких любительских заводов, то к началу XX в. только в Дубровском конном заводе еще оставались орлово-ростопчинцы. Как известно, первая мировая и гражданская войны довершили уничтожение породы. В 1920-1930 гг. была начата работа по ее восстановлению, но завершить ее помешала война. Только в конце 1970-х годов вновь приступили к воссозданию русской верховой лошади в орлово-ростопчинском типе. Работа эта ведется в Старожиловском конном заводе под методическим руководством кафедры коневодства ТСХА.

Кризис частного коннозаводства усугубился после отмены крепостного права в 1861 г. Многие помещичьи заводы, лишенные своей основы - дарового труда крепостных крестьян, были закрыты. Особенно пострадали заводы чистокровных лошадей, рынок сбыта которых существенно сузился из-за сокращения числа хозяйств, выращивающих полукровных ремонтных лошадей для армии^*. В 1860-1870 гг. большое распространение получили новые взгляды на кавалерийскую лошадь. Уже не придавалось прежнего значения нарядности экстерьера, основное внимание обращали на силу и выносливость строевых лошадей. При этом утвердилось убеждение в большей выносливости степных, особенно донских, лошадей по сравнению с полукровными. Соответственно этим взглядам при ремонтировании предпочтение отдавали степным лошадям, тем более что они были несравненно дешевле полукровных. Если в 1867 г. дончаки составляли всего 25,5 % ремонта регулярной кавалерии, то к 1910 г. их стало уже 59 % среди лошадей, закупленных для пополнения кавалерийских частей. Соответственно этому начался усиленный рост частного коннозаводства на Дону, поддержанный регулярными государственными субсидиями и льготами. Если в середине 1880-х годов в Задонье было 86-89 конных заводов, имевших около 1800 жеребцов-производителей и 21-22 тыс. маток, а всего около 60 тыс. лошадей, то к 1900 г. здесь стало уже до 145 конных заводов с общим поголовьем 83 тыс.^** Кроме того, более 79 тыс. лошадей имели в 1910 г. казаки в станицах. С 80-х годов XIX в. предпринимались меры для создания новой зоны производства военно-ремонтной лошади на востоке страны. Особое внимание было обращено на Тургайскую область. Для улучшения местных лошадей здесь были открыты три степные заводские конюшни; Оренбургская, Кустанайская и Тургайская (в г. Орске). Усилившаяся конкуренция со стороны степных конных заводов усугубляла кризис верхового коннозаводства. Заводы, разводившие ранее верховых лошадей, теперь начинали заниматься рысаками.

^* (Уже в 1863 г. общее число конных заводов по 44 губерниям России уменьшилось с 2127 до 1765, т.е. на 17,1 %, а в Екатеринославской и Таврической губерниях, где было преимущественно развито верховое коневодство, - на 30-46 %.)

^** (Басов А. Ф. Донская лошадь.- М., 1935.- С. 14.)

Не было стабильности и в государственном коннозаводстве. Его центральный аппарат постоянно подвергался реорганизации. Главное управление, созданное в 1843 г., в 1848 г. было преобразовано в комитет и подчинено Министерству государственных имуществ. В 1856 г. комитет приобрел самостоятельность, зато конные заводы лишились значительной части закрепленной за ними ранее земли: Хреновскому оставили только 6795 десятин из 98 600, а за всеми четырьмя Беловодскими заводами закрепили 32 000 десятин. В 1859 г. комитет превратили в Главное управление государственного коннозаводства. По штату 1864 г. во всем государственном коннозаводстве (включая 8 сохранившихся заводских конюшен) осталось 3717 лошадей из 7238 бывших ранее, т. е. около половины. Через 10 лет государственное коннозаводство указом от 17 апреля 1874 г. вновь передано в ведение Министерства государственных имуществ. Его самостоятельность была восстановлена только 1 июня 1881 г. Вновь назначенный на должность главного управляющего И. И. Воронцов-Дашков энергично взялся за дело, В циркуляре от 30 июня 1881 г. целью деятельности Главного управления было объявлено: "...приведение отечественного коневодства в такое состояние, при котором, помимо удовлетворения потребностей сельского хозяйства, армии и городских запряжек дельными конскими экземплярами, Россия могла бы поставлять за границу контингент лошадей, соответствующий ее естественным богатствам"^*. В циркуляре указывалось, что будет развиваться сеть заводских конюшен с достаточным комплектом производителей, соответствующих местным условиям. Земства и частные коннозаводчики призывались устраивать небольшие случные конюшни для обслуживания небогатых собственников лошадей. На государственные конные заводы возлагалась обязанность улучшения заводских пород и поставки производителей для заводских конюшен. Государственные конные заводы и заводские конюшни должны были стремиться стать образцом для частных заводов в деле производства и содержания лошадей. Указывалось также, что получат развитие различные испытания и выставки лошадей.

^* (Журнал коннозаводства. - 1881. - № 8. - С. 3.)

Действительно, после приобретения государственным коннозаводством самостоятельности его деятельность заметно оживилась. В 1880-е годы открылись новые заводские конюшни: Новгородская, Владимирская, Майкопская, Елизаветпольская, Тургайская, Кустанайская; восстановлены ранее упраздненные Саратовская, Рязанская, Вятская, Курская, Оренбургская и Полтавская. Это не замедлило сказаться на числе слученных кобыл: за 1881-1893 гг. были покрыты 391 382 матки, т.е. в среднем более чем по 32 500 в год - вдвое больше, чем случали ежегодно в предыдущие четверть века. Заводские конюшни открывались и в последующие годы, увеличивалось число содержащихся в них жеребцов. За 1890-е годы было открыто еще 10 заводских конюшен, в том числе первая в Сибири - Томская. В 1891 г. было принято решение увеличить постепенно в течение четырех лет штаты Оренбургской, Кустанайской и Тургайской заводских конюшен с 50-60 до 500 жеребцов в каждой, с тем, чтобы ускорить улучшение местных степных лошадей.

Оживилось и ипподромное дело, особенно после введения тотализатора. Если в 1880 г. рысаков испытывали на 24 ипподромах, то уже в 1895 г. они бежали на 41, а в 1905 г.- на 59 ипподромах. При этом количество испытанных лошадей увеличилось с 1880 по 1905 г. с 280 до 2977, а сумма разыгранных призов - со 110 000 до 2 774 000 рублей. Скачки в 1880 г. проходили только в 7 пунктах, в них участвовали 132 лошади, сумма призов составила 162 917 рублей. В начале 1880 г. были основаны специальные призы государственного коннозаводства для трехлеток чистокровной верховой породы на Московском, Царскосельском и Варшавском ипподромах. В 1884 г. скачки проходили в 13 городах, были испытаны 466 лошадей, разыграно призов на 364 949 рублей.

В племенной работе с чистокровной верховой породой особенно ценными считают лошадей, победивших в скачках на традиционные призы. На родине породы в Англии это так называемые классические призы для трехлеток: Дерби (проводится с 1780 г., дистанция около 2400 м), Сент-Леджер (с 1776 г., дистанция около 3000 м), "2000 гиней" (с 1809 г., дистанция около 1600 м), Оке (с 1779 г., дистанция около 2400 м) и "1000 гиней" (с 1814 г., дистанция около 1600 м). На первые три из этих призов скачут и жеребцы, и кобылы, в розыгрыше призов Оке и "1000 гиней" участвуют только кобылы. Самым престижным считают Дерби, названный по фамилии коннозаводчика лорда Дерби, который учредил этот приз. В других странах в разное время были учреждены призы, соответствующие английским. Среди победителей Всероссийского дерби, который ежегодно разыгрывался на Московском ипподроме до 1917 г. оказалось немало хороших производителей. Например, от жеребца Рулера (Айсономи - Рит), 1884 г. р., было получено более 200 жеребят, из которых 150 скакали на ипподромах и выиграли призы на общую сумму более двух миллионов рублей. Сыновья Рулера - Мортимер и Кулоден - выиграли Всероссийский дерби, а его правнук Тагор (Флореал - Парагвай), 1915 г. р., стал родоначальником лучшей отечественной линии в чистокровной верховой породе.

Развивался и конный спорт, имевший военно-прикладное значение. Его основой были, с одной стороны, старинные традиции конных состязаний и игр, сохранявшиеся у русского и других народов страны, а с другой - культивируемые дворянством, прежде всего в офицерской среде, общеевропейские виды конноспортивных соревнований.

Излюбленным спортивным развлечением народов Кавказа и Средней Азии, а также казаков была джигитовка. Искусные наездники-джигиты демонстрировали на скачущей карьером лошади незаурядное акробатическое мастерство: езду стоя, соскоки на землю и прыжки обратно в седло, поднимание лежащих на земле платков и других небольших предметов, стрельбу в цель на полном скаку и многие другие трюки. Большой популярностью пользовались скачки на разные, большей частью длинные, дистанции, различные виды спортивной борьбы на лошадях, соревнования по владению холодным оружием и т. п. В сибирских городах и селах зимой играли во "взятие снежного городка" - высокой стены из плотно утрамбованного и облитого для крепости водой снега, которую атакующие всадники пытались пробить грудью коня, в то время как защитники "городка" отгоняли их снежками, прутьями и всякими другими способами. Повсеместно на исходе зимы устраивали катанья на тройках. Высоко ценились резвость тройки, ее красота и съезженность, лихость кучера, его уменье обогнать соперников. Часто тройки соревновались в беге на определенную дистанцию с фиксированными стартом и финишем.

В XIX в. изменились спортивные увлечения дворянства. Ушли в прошлое роскошные праздники с костюмированными турнирами и "конными каруселями", их заменили менее пышные, но более спортивные развлечения. Прежде всего, это были скачки и бега, в которых участвовали сами владельцы лошадей. Офицерские скачки и различные конные игры ("бой султанчиков", "лисичка" и т.п.) стали проводить с 1820-х годов в Красном Селе, куда войска выходили в летние лагеря. Правила офицерских соревнований неоднократно менялись, им старались придать характер испытаний подготовки строевой лошади. Изданными в 1857 г. правилами предусматривались, в частности, испытания офицерских лошадей по выездке. Участники должны были продемонстрировать в открытом манеже движение основными аллюрами, различные упражнения (боковые движения, перемену ног на галопе, вольты, заезды и пр.). Разрешалось также и выполнение элементов высшей школы верховой езды, но дополнительные баллы за них не начислялись. Трое судей выставляли в ведомость оценку за каждое упражнение, окончательный результат определялся по сумме баллов, полученных каждым участником соревнований, являвшихся прообразом современных состязаний по выездке. По тем же правилам 1857 г. скачки на строевых лошадях проводили отдельно для офицеров тяжелой (кавалергарды, кирасиры, конногвардейцы) и легкой (гусары, уланы, драгуны) кавалерии. С 1872 г. офицеры участвовали в Красносельском стипль-чезе на 4 версты, описанном Л. Н. Толстым в романе "Анна Каренина". В 1889 г. в России впервые были проведены соревнования по "конкур-иппику" - преодолению на лошади препятствий, расставленных на сравнительно небольшой ровной площадке. Этот вид конного спорта быстро завоевал большую популярность. Русские офицеры одними из первых поняли преимущества новой итальянской системы верховой езды, получившей впоследствии всемирное признание, и стали при прыжках через препятствия отдавать повод и наклонять корпус вперед. На международных соревнованиях в Лондоне все русские конкуристы прыгали новым стилем и трижды - в 1911, 1912, 1913 гт.- выигрывали главный командный приз - Кубок короля Эдуарда VII.

Русская конница далеко превосходила кавалерию других стран в способности совершать марши на дальние расстояния. Это было достигнуто постоянными упражнениями, в ходе которых целые полки и даже дивизии преодолевали сотни километров. Предпринимались и одиночные сверхдальние пробеги. В 1890 г., например, казачий сотник Д. Пешков на мерине Серко местной амурской породы проехал за 193 дня расстояние 8862 км от Благовещенска до Петербурга. Европейскую известность получил корнет М. Асеев, приехавший верхом на Парижскую всемирную выставку 1899 г. из украинского города Лубны. Расстояние 2633 км он покрыл за 30 дней на двух лошадях, пересаживаясь поочередно то на одну, то на другую. Большую роль в развитии в России конного спорта сыграла Петербургская офицерская кавалерийская школа, в которой с 1883 г. служил, а позднее возглавил ее выдающийся русский военачальник генерал А. А. Брусилов. В школе офицеры слушали лекции по теории верховой езды и выездки лошадей, совершенствовали свои практические навыки. Слушатели школы постоянно участвовали в скачках, конкурах и парфорсных охотах^*. В Офицерской кавалерийской школе протекала с 1898 по 1909 г. деятельность известного мастера выездки и высшей школы верховой езды англичанина Д. Филлиса (1834-1912). Прогрессивные для того времени воззрения Филлиса на выездку лошадей получили отражение в русских военных уставах и наставлениях. Его труд "Основы выездки и езды", впервые вышедший на русском языке в 1901 г. и выдержавший ряд переизданий (последнее - в 1941 г.), стал настольной книгой нескольких поколений русских и советских кавалеристов и спортсменов-конников. При Офицерской кавалерийской школе действовала школа наездников, в которой из числа наиболее способных молодых солдат-кавалеристов готовили инструкторов по выездке молодых лошадей для конных частей. После увольнения из армии военные инструкторы-наездники становились квалифицированными берейторами (тренерами) в конных заводах. В 1907 г. школу наездников закончил будущий маршал Советского Союза С. М. Буденный. Традиции Петербургской офицерской кавалерийской школы были продолжены в советское время Курсами усовершенствования, которые окончили тысячи командиров Красной конницы. Курсы и Краснознаменная Высшая офицерская кавалерийская школа, в которую они были преобразованы, стали методическим и организационным центром развития конного спорта в СССР.

^* (Парфорсная охота - скачка с гончими собаками по пересеченной местности за живым зверем или по специально проложенному искусственному следу.)

Прогрессивную роль в развитии отечественного коневодства играли конские выставки. Существовала целая система выставок, начиная с местных, проходивших в небольших городах и даже селах, до более крупных в губернских городах и, наконец, Всероссийской конской выставки. На некоторых выставках показывали лошадей одного только типа, например верховых или рысистых, или рабочих. На Всероссийских выставках, которые начиная с 1866 г. проводились каждые три года, были представлены все типы и многочисленные породы лошадей, а число экспонатов достигало многих сотен. В 1910 и 1913 гг. к Всероссийским выставкам были приурочены съезды коннозаводчиков. На съездах обсуждали различные вопросы: от способов сохранения местных пород до метизации орловского рысака и от повышения доходности коннозаводства до обеспечения конскими ресурсами нужд обороны страны.

Характерно, однако, что, несмотря на широковещательные заверения о стремлении способствовать развитию массового, т. е. крестьянского, коневодства, на эти цели по-прежнему выделяли значительно меньшие суммы, чем на поощрение коннозаводства. Так, хотя число пунктов, где проводились выставки крестьянских лошадей и жеребят-годовиков, увеличилось с 42 в 1881 г. до 114 в 1904 г., т. е. в 2,4 раза, а сумма призов на них от государственного коннозаводства возросла с 9418 до 31888 рублей, т.е. в 3,3 раза, деньги эти кажутся ничтожными по сравнению с 4 млн, которые были разыграны, например, только за один 1904 г. на ипподромах Петербурга и Москвы. Если поощрение на одного бежавшего на ипподромах рысака в 1904 г. равнялось 951 рублю, то средняя премия на одну лошадь, поощренную в том же году на крестьянских выставках, составила всего 9 рублей 56 копеек^*. В. И. Ленин в работе "Развитие капитализма в России" приводит данные, характеризующие распределение лошадей в крестьянских хозяйствах (табл. 1). Таблицы составлены В. И. Лениным на основании опубликованных результатов военно-конских переписей в 48 губерниях и Донской области^**.

^* (Значение ипподромных состязаний для коннозаводства России. - СПБ, 1909.- С. 88-90.)

^** (Ленин В. И. Поли. собр. соч. - Изд. 5-е Т. 3. - С. 133-140.)

Таблица 1. Распределение лошадей в крестьянских хозяйствах

Анализируя эти таблицы, В. И. Ленин подчеркивает, что они свидетельствуют о растущей экспроприации крестьянства. Весь миллионный прирост числа крестьянских хозяйств пошел на увеличение двух беднейших групп. Почти каждое третье хозяйство совсем не имело лошадей. Еще 28-30 % дворов принадлежало всего 17-20 % лошадей, в то время как 18-20 % хозяйств владели более чем половиной всех крестьянских лошадей. Положение никак не изменилось в последующее десятилетие. В 1914 г. уже после начала империалистической войны были опубликованы результаты военно-конской переписи, проведенной в 1912 г.^* Переписью было охвачено 78 губерний и областей. Она не проводилась только в Якутии, на Камчатке и Сахалине, в некоторых других районах Сибири и Крайнего Севера, а также на территории Финляндии и Восточной Польши, входивших в Российскую Империю. Всего было учтено 32 835 963 лошади. Численность лошадей в местностях, где перепись не производилась, оценивалась приблизительно в два миллиона лошадей. Таким образом, общее поголовье лошадей в довоенной России составляло 35 млн. Оно не только значительно превосходило численность лошадей в любой из западноевропейских стран, но и было почти вдвое больше общего конского поголовья в 10 европейских странах, наиболее богатых лошадьми: Германии, Австро-Венгрии, Франции, Швеции, Великобритании, Италии, Румынии, Испании, Дании и Болгарии^**. По среднему числу лошадей на 100 жителей - 20,4 - Россия также опережала все страны Европы, уступая лишь несколько США (21,6), но по плотности конского поголовья (3,2, а с учетом северных и восточных районов, где перепись не проводилась, 1,8 лошади на 1 кв. версту) отставала от всех перечисленных государств, кроме Швеции и Испании. При огромном численном богатстве Россия имела сравнительно мало крупных лошадей. Из общего числа учтенных лошадей рабочего возраста (5 лет и старше) 22 984 000 лишь 6 869 180, или 29,7 %, имели высоту в холке более двух аршин (142 см). Рост от 133 до 142 см имел 41 %, а ниже 133 см - 29,2 %. Другими словами, подавляющее большинство лошадей - свыше 70 % - были мелкими. Разумеется, большая часть мелких лошадей принадлежала крестьянам, составляя 73,5 % всего поголовья, находящегося в их владении. У помещиков и крестьян, выделившихся из сельских общин на хутора, малорослые лошади составляли лишь 50 %, а в городах - 37,3 %. Крестьянам, составлявшим огромное большинство населения, принадлежали 91,6 % всех лошадей, помещикам и сельскому духовенству - 6,1, городским жителям - 2,3 %. Распределение лошадей среди крестьян было таким же неравномерным, как и на рубеже столетий. Число безлошадных хозяйств еще более возросло и составляло уже 32 %. Относительно меньше безлошадных крестьянских дворов было в Сибири - 9,5 %, больше - на Кавказе: в Кутаисской губернии - 82,8 %, в Эриванской - 82,3, в Дагестанской - 78,9 %, где бедные крестьяне использовали в хозяйствах ослов. Но и во многих центральных и украинских губерниях: Ярославской, Владимирской, Нижегородской, Рязанской, Волынской, Киевской, Полтавской, Подольской, Таврической, а также Бессарабской на юге, Астраханской и Уральской доля безлошадных хозяйств превышала 36 %. Экстенсивное ведение коневодства (как и всего сельского хозяйства), небольшой процент крупных рабочих и транспортных лошадей не могли не отразиться на русском конском экспорте. В среднем за пятилетие с 1908 по 1912 г. ежегодно из России вывозили по 90 590 голов, что составляло менее 0,3 % имевшегося поголовья. Задача увеличения экспорта лошадей, выдвинутая И. И. Воронцовым-Дашковым, так и осталась невыполненной.

^* (Военно-конская перепись 1912 г. - Петроград, 1914. - 441 с.)

^** (В 1910-1912 гг. в Германии было 4,516 млн, в Австро-Венгрии - 4,155, во Франции - 3,236, в Великобритании - 2,033 млн, в остальных европейских странах - менее чем по 1 млн. В США насчитывалось 19,833 млн, в Аргентине - 4,447 млн лошадей.)

Однако, отмечая вопиющее неравенство в распределении лошадей, все еще являвшихся в начале XX в. одним из основных средств производства, среди населения России, говоря о преобладании мелких и слабосильных лошадей среди крестьянского конепоголовья, мы не должны забывать об определенных достижениях и, главное, огромных ресурсах отечественного коневодства в годы, предшествовавшие первой мировой войне. В России действовала стройная система государственного коннозаводства, включавшего 6 конных заводов (Хреновской, Деркульский, Новоалександровский, Лимаревский, Стрелецкий и Яновский), к которым в начале 1915 г. добавился первоклассный завод чистокровных верховых лошадей, завещанный государству М. И. Лазаревым, а также 42 заводские и Петербургскую аукционную конюшни. В 1913 г. от государственных и Виленской земской заводских конюшен было организовано в 570 уездах 81 губернии 3713 случных пунктов, на которых было покрыто более 164 тыс. кобыл. В том же 1913 г. более чем в 30 губерниях применяли искусственное осеменение кобыл, впервые в мире разработанное русским ученым-зоотехником И. И. Ивановым и испытанное им на практике в Дубровском конном заводе.

Управление государственного коннозаводства регулярно издавало очередные тома заводских книг рысистых и скаковых лошадей, в которых публиковались сведения о племенных лошадях государственных и частных конных заводов, которых в 1900-х годах в России насчитывалось свыше 6000. К их числу относились все коневодческие хозяйства, имеющие не менее 5 маток "для вывода и воспитания лошадей улучшенных пород и сортов"^*. Наряду с тысячами мелких хозяйств среди частных конных заводов были и весьма крупные, обладавшие ценным племенным материалом и производящие прекрасных лошадей. Среди них необходимо хотя бы упомянуть основанный еще в 1815 г. Лавровский завод рысистых лошадей Тамбовской губернии, Новотомниковский рысистый конный завод, который основал в 1860 г. в той же губернии И. И. Воронцов-Дашков, Злынский завод Орловской губернии, принадлежавший пропагандисту метизации орловского рысака Н. В. Телегину, и Прилепский завод Тульской губернии, владелец которого Я. И. Бутович был яростным защитником чистопородного разведения орловцев.

^* (Список частных конных заводов в России.- СПБ, 1904.- С. 9.)

Бутович Яков Иванович (1881-1938?) - до революции владелец рысистого конного завода в Прилепах Тульской губернии, член совета Главного управления государственного коннозаводства, один из основателей Всероссийского союза коннозаводчиков и любителей орловского рысака. С 1898 г. выступал в печати со статьями по вопросам генеалогии орловских рысаков, практики их разведения и ипподромных испытаний. Создал в Прилепах "Коннозаводскую галерею" - уникальное собрание произведений искусства, посвященных лошади. В 1928 г. экспонаты галереи перевезены в Москву и стали основой открытого 23 января 1929 г. государственного научно-художественного Музея коневодства, переданного в 1940 г. Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева.

После революции Я. И. Бутович был членом Чрезвычайной комиссии по спасению племенного животноводства при Наркомземе РСФСР, позднее стал председателем отдела коневодства Наркомзема и председателем комиссии по возобновлению испытаний лошадей. До 1927 г. возглавлял национализированный Прилепский конный завод, где в 1921 г. был рожден родоначальник линии жеребец Ловчий (Кронпринц - Леда), признанный на Всероссийской выставке 1923 г. в Москве лучшим двухлетком орловской рысистой породы.

Важной вехой в развитии отечественного рысистого коннозаводства стало открытие в 1888 г. великим князем Д.К.Романовым на богатых полтавских черноземах получившего мировую известность Дубровского конного завода. Лошади сохраненной в Дубровке орлово-ростопчинской породы, выращенные здесь рысаки и ардены успешно демонстрировались на выставках в Чикаго, Париже, Лондоне. Все названные конные заводы сохранились до наших дней и продолжают давать отличных племенных лошадей. Частным конным заводам принадлежало более 17 000 жеребцов-производителей и 176 000 маток. Наряду с чистокровными и полукровными верховыми лошадьми, великолепными орловскими и ор-лово-американскими рысаками в конных заводах разводили такие ценные отечественные породы, как донская (см. вкл. рис. 16) и кабардинская, а также рабочих лошадей различных, в том числе и западноевропейских тяжелоупряжных пород. Тяжеловозов стали импортировать в Россию во второй половине XIX в. Бельгийских брабансонов и английских клейдесдалей завозили главным образом в районы теперешних Горьковской, Владимирской, Ивановской областей и Мордовской АССР. На базе этого поголовья здесь позднее был создан государственный племенной рассадник и выведены советская и владимирская породы тяжеловозов. В 1870-х годах началось поступление в Россию из горных районов Бельгии мелких тяжелоупряжных лошадей - арденов. В 1904 г. их разводили уже в 376 хозяйствах, в том числе в государственных Хреновском и Деркульском конных заводах, на конеферме Петровской сельскохозяйственной академии, в крупнейшем частном Дубровском конном заводе. Укрупненных лошадей разводили в некоторых местностях и крестьяне. Особенно славились в Центральной России воронежские лошади, близкие по происхождению и типу к некогда знаменитым битюгам (см. вкл. рис. 17). В Западной Сибири еще с середины прошлого века разводили утяжеленных лошадей рабоче-пользовательного направления, получивших название кузнецких. Эти лошади затем распространились также в Восточной Сибири и даже на Дальнем Востоке. Они широко использовались как улучшатели местного крестьянского коневодства. Укрупненных помесных лошадей разводили крестьяне и на Алтае.

Рис. 16. Рубин - мерин донской породы. Акв. Н. Бунина (Из книги 'Лошади (конские породы)' И. Симонова и И. Мердера)

Рис. 17. Сильный - жеребец битюгской породы в возрасте 15 лет. Акв. Н. Бунина

Большую ценность представляли, несмотря на понесенный в предыдущие десятилетия урон, сохранявшиеся очаги разведения древних восточных пород: в Средней Азии - ахалтекинской, а также йомудской, карабаирской и локайской, а на Кавказе - карабахской. Нельзя не упомянуть и о местных породах лошадей, которые были в то время очень разнообразны и многочисленны. Лесные породы: вятская (см. вкл. рис. 18), тавдинская, печорская, мезенская - были распространенными на севере и востоке европейской части России, эстонская и жмудская - на Западе, приобская, нарымская и якутская - в Сибири (см. вкл. рис. 19, 20, 21). Многочисленные степные лошади относились к башкирской, минусинской, забайкальской породам. Среди горных пород наиболее известными были киргизская, алтайская, а на Кавказе - азербайджанская, тушинская и мегрельская. Лошади местных пород при очень невысоком росте отличались приспособленностью к местным климатическим условиям, неприхотливостью к корму, большой выносливостью. Они могли выполнять посильную работу в суровых условиях, исключающих использование лошадей заводских пород. Их многообразие и пластичность создавали поистине неисчерпаемый резерв для выведения в каждом регионе новых высокопроизводительных пород. Возможность эта была успешно реализована впоследствии советскими коневодами.

Рис. 18. Вятка - мерин вятской породы. Акв. Н. Самокиша

Рис. 19. Икс - мерин породы эстонский клеппер. Акв. Н. Бунина

Рис. 20. Змей - жеребец жмудской породы в возрасте 12 лет. Акв. Н. Бунина

Рис. 21. Серко - мерин сибирско-амурской породы. Акв. Н. Бунина

С этим обилием конских ресурсов и одновременно с нищетой безлошадного крестьянства Россия вступила в июле 1914 г. в империалистическую войну.

За три с половиной года страна потеряла миллионы человеческих жизней и потерпела огромный материальный ущерб, приведший к краху всей хозяйственно-экономической системы. Сильно пострадало и коневодство. В русской армии на фронтах в 1914-1917 гг. было около 1,4 млн лошадей, т.е. каждая пятая лошадь рабочего возраста, имевшая рост не ниже 142 см. К боевым потерям конского состава добавились последствия инфекций, распространившихся из-за массовых перемещений лошадей. Эпизоотии усугублялись недостатком кормов. Большой урон был нанесен коннозаводству. Еще в начале войны оказались в зоне военных действий и были разрушены многие конные заводы в Западном крае. Лошадей из них удалось эвакуировать лишь частично. Позже началась дезорганизация работы и других коннозаводческих хозяйств, потерявших немало квалифицированных работников.

И все же наследие, полученное советским коневодством от прошлого, было весьма значительным. Оно заключалось не только в богатейших, несмотря на потери военных лет, конских ресурсах - почти 30 млн лошадей самых разнообразных конских пород, не только в созданной трудом народа в течение полутора веков сети конных заводов, заводских конюшен и ипподромов с их нередко уникальными постройками и ценным оборудованием. Важнейшим наследием прошлого были достижения отечественной зоотехнической науки и практики, прогрессивные для своего времени методы разведения, выращивания и использования лошадей. Немало патриотически настроенных деятелей старого коннозаводства, ученых-зоотехников, ветеринарных врачей, специалистов ипподромного дела, кавалеристов готовы были честно служить народу и передавать свои знания новым коннозаводческим кадрам. В числе их следует назвать виднейшего военачальника и крупнейшего знатока конного дела генерала А. А. Брусилова. Продолжалась научно-педагогическая деятельность профессоров П. Н. Кулешова, М. И. Придорогина, Е. А. Богданова, И. И. Иванова. В практическую работу по сохранению ценного племенного поголовья включились И. М. Ильенко, М. М. Шапшал, Я. И. Бутович, Я. А. Лисицкий, В. К. Осипов, А. Н. Пейч, К. К. Кноп, Н. А. Юрасов, А. Н. Цветков. Продолжали трудиться тренеры верховых лошадей и жокеи Д. М. Камбегов, М. Н. Лаке, А. М. Хантаржиев, Т. Чабан, наездники П. П. Беляев, А. В. Константинов, Э. Ф. Ратомский, В. И. Рязанцев, Э. Н. Родзевич, Н. Р. Семичев, М. Д. Стасенко, А. А. Сорокин, А. Ф. Пасечной, С. Кейтон, их многочисленные помощники и ученики, а также тысячи безвестных тружеников - умелых конюхов, табунщиков, фуражиров, ковочных кузнецов. Усилиями всех этих людей было восстановлено и получило дальнейшее развитие отечественное коневодство.