Создание первых отечественных заводских пород

Следует особо отметить деятельность А. Г. Орлова-Чесменского (1737-1807). Подробная история выведения орловской рысистой и верховой пород до 1845 г., когда Хреновской завод был продан государству, дана в книге выдающегося советского ипполога В. О. Витта. Ее продолжением явилась работа В. А. Щекина и В. С. Грица, многие годы проработавших в Хреновом. Наконец, к 200-летию Хреновского конного завода была издана книга, написанная И. А. Кузнецовым и Г. А. Рождественской^*. Существует также обширная специальная литература, особенно об орловских рысаках; к ней могут обратиться читатели-специалисты. К сожалению, многие из этих работ, и в первую очередь книга В. О. Витта, изданная небольшим тиражом, в настоящее время доступны далеко не всем, кто интересуется историей орловских пород. Поэтому мы остановимся несколько подробнее на этой интересной части истории отечественного коннозаводства, опираясь при этом всецело на книгу В. О. Витта.

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. Создание новых пород лошадей на рубеже XVIII-XIX столетий.- М., 1952.- 359 с. (с ил.); Щекин В. А., Гриц В. С. Хреновской конный завод в прошлом и настоящем.- М., 1955.- 272 с. (с ил.); Кузнецов И. А., Рождественская Г. А. Конный завод и порода.- М., 1978.- 158 с. (с ил.).)

Ранние коннозаводские опыты А. Г. Орлова относились еще к 60-м годам XVIII в. Велись они в подмосковном имении Остров^*. Достоверных сведений о породном составе завода в те годы не сохранилось, известно лишь, что Орлов по распоряжению Екатерины Второй получил возможность выбрать для себя лучших жеребцов и маток из дворцовых конных заводов. Очевидно, основную часть отобранного им поголовья составляли представители излюбленных пород того времени: из европейских - испанской, датской, неаполитанской, английской, а из восточных - арабской, турецкой, персидской, туркменской. Орлову были переданы даже такие ценнейшие жеребцы, как Шах и Дракон, полученные Екатериной Второй в подарок от персидского шаха. Сюда же в Остров с 1769 г. стали поступать лошади, приобретенные А. Г. Орловым во время русско-турецкой войны, когда он командовал русским флотом в Средиземном море, разгромившим турок в их территориальных водах. По окончании войны в 1774 г. в Остров были приведены 12 жеребцов и 9 кобыл из Аравии и Турции, в их числе родоначальники орловских пород жеребцы Салтан и Сметанка. Серебристо-серый арабский жеребец Сметанка был куплен А. Г. Орловым в Аравии за фантастическую цену - 60 000 рублей. Чтобы представить значение этой суммы в то время, достаточно сказать, что годовой бюджет государственного коннозаводства в 1774 г. составлял около 25 000 рублей, а продажа лошадей из семи государственных заводов принесла в тот год 5609 рублей. Несомненно, Сметанка был лошадью исключительной. Он отличался большим ростом, нарядным экстерьером, превосходными движениями на всех аллюрах, в том числе легкой свободной рысью. Удлиненный корпус придавал ему сходство с упряжной лошадью. Опытнейший специалист того времени ветеринарный врач государственных конных заводов Л. М. Эвест писал впоследствии, что Сметанка был лучшей арабской лошадью из всех, когда-либо виденных им^**. Ввиду исключительной ценности Сметанки Орлов не решился доверить его морской стихии и не отправил вместе с другими лошадьми на кораблях. С охранной грамотой турецкого правительства и в сопровождении конвоя Сметанку повели сухим путем через Турцию, Венгрию и Польшу. Дорога до Москвы заняла около двух лет, в Остров жеребца привели только в 1776 г.

^* (В настоящее время село Остров расположено неподалеку от подмосковной станции Люберцы. Здесь сохранился конный двор времен А. Г. Орлова.)

^** (Эвест Л. М. Полный русский конский лечебник. - М., 1775. - Ч. 1.-С. 467.)

В середине 1770-х годов лучшим из русских частных конных заводов стал Островской графа А. Г. Орлова-Чесменского, получившего вторую фамилию за победы над турецким флотом. Здесь была собрана великолепная коллекция лошадей разных пород, вызывавшая восхищение современников. К этому времени были закончены первые неудачные опыты арабо-неаполитанских и других скрещиваний, не оставившие следа в заводе. В Острове в 1776 г. кратковременно, но плодотворно использовали родоначальника орловской верховой породы бурого Салтана I, здесь же была получена в 1778 г. единственная ставка от Сметанки.

Ведение завода в условиях Подмосковья с его суровым климатом обернулось для Орлова большими потерями. Выводные западноевропейские и особенно южные азиатские лошади на пастбищах часто простужались и погибали. Пали Салтан и Сметанка, не выдержав более одной зимы. Чтобы сберечь лошадей, их приходилось по восемь месяцев в году содержать в конюшнях, так как попытки закаливания приводили к новым потерям. Конюшенное же содержание еще больше изнеживало молодняк, не позволяло выращивать лошадей, пригодных к круглогодичной работе в русских условиях.

Орлову приходилось искать для завода более подходящее место. Попытка ведения коннозаводства в "низменных местах" Симбирской губернии в Самарской Луке, где братья Орловы получили в 1768 г. обширные поместья, также не принесла успеха. Благоприятная возможность появилась в октябре 1776 г., когда Екатерина Вторая "пожаловала" А. Г. Орлову-Чесменскому 120 000 десятин земли в Бобровском уезде Воронежской губернии. Это была непаханая степь, где веками паслись только сайгаки да дикие лошади-тарпаны, которых именно здесь встретил и описал в 1767 г. путешественник С. Гмелин. Луга и пастбища чередовались с сосновыми борами и дубравами, плодородный чернозем - с супесчаными почвами, быстро высыхающими весной, и "солотями", на которых благодаря высокому стоянию грунтовых вод трава не выгорала даже в засуху. По степи протекали полноводная река Битюг, многочисленные ручьи и речки. Это было идеальное место для устройства конного завода, который и основан здесь в 1776 г. Около 100 тыс. десятин заняли поместья Хреновое, Чесменка, Пады с хуторами, отведенными Орловым под конный завод. К ним было приписано 4000 крестьянских дворов, которым было отведено в пользование 40 000 десятин земли. На землях же конного завода засевалось всего только 3000 десятин, всю остальную площадь занимали покосы и пастбища. Центральная усадьба завода располагалась в 15 верстах от р. Битюг, лошадей на ее берега и в пойменные луга никогда не пускали. Здесь только заготавливали сено высшего качества. Перевод лошадей из Острова в Хреновое проводился постепенно с 1776 по 1778 г. При этом было значительно увеличено поголовье. В 1776 г. в Острове было всего 60 маток, а к концу века в Хреновом их число увеличилось десятикратно - до 500-600, а численность всего поголовья доходила до 3000 лошадей.

Кроме верхового отделения, которое в Острове было единственным, в Хреновом были также открыты рысистое и чистокровное отделения.

Еще при жизни А. Г. Орлова было начато строительство ка-итальных конюшен, завершенное в 1818 г. Были возведены все геобходимые помещения: отдельные конюшни для жеребцов-троизводителей, жеребых и холостых маток, отъемышей, тренюлодняка и т. д. В заводе имелись два манежа, четыре выводных ала, ветлазарет, мастерские, в том числе кузница; анатомический музей. В конюшнях, включая рабочую, имелось 926 Денисов и станков. Лицевой фасад центрального здания был спроектирован известным в то время архитектором Д. И. Жилярди в классическом стиле. Длина всей передней линии конного двора 425 м, фасада центрального здания 175 м. Здания эти сохранились и используются в наше время. К сожалению, архитектурное оформление сохранилось не полностью - еще в 1880-х годах были сняты украшавшие здание скульптурные группы.

А. Г. Орлов подробно вникал во все стороны дела, установив незыблемый порядок в заводе. Во-первых, было применено закаливающее содержание лошадей. С ранней весны до поздней сени, т. е. 7-8 мес в году лошади пользовались пастбищем; зимой жеребцов, жеребящихся и подсосных маток с приплодом, отъемышей до года и тренировочный молодняк размещали в конюшнях, а остальных - холостых кобыл, маток поздних сроков выжеребки и весь молодняк от одного года и старше - держали в зимних варках под навесами. Во-вторых, случку начинали очень рано и заканчивали к 15 апреля. По аргументированному мнению В. О. Витта, кобыл случали в первую охоту после выжеребки, повторную пробу и случку проводили на 4-й день, что позволяло сократить до минимума количество прохолостевших маток^*. Жеребята, рождавшиеся в январе - марте, к весне успевали подрасти, и с первых дней их выпасали на молодой траве. Это благотворно сказывалось на их росте и развитии.

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства.- М., 1952.- С. 53-54.)

В-третьих, строго соблюдался распорядок кормления лошадей. Основную часть рациона зимой составляли высококачественное сено и яровая солома. Все племенные лошади получали и концентрированные корма. Жеребым маткам и отъемышам давали болтушку из овсяной муки по 2 гарнца (около 3 кг) на голову, жеребцам-производителям - до 5, молодняку в заездке - по 3 гарнца целого овса. Холостые матки получали немолоченый овес в снопах. Эта скромная по теперешним представлениям дача концентратов была очень щедрой для XVIII в., когда и в европейских конных заводах матки их вовсе не получали, а молодняку до четырех с половиной лет давали всего по 2-3 пригоршни отрубей на голову в, сутки. На пастбище лошадей выпускали с 15 апреля, первые две недели по утрам продолжали давать сено, чтобы лошади не заболели от жадного поедания зеленой травы.

В-четвертых, содержание и обязательный заводской тренинг молодняка в рысистом, верховом и чистокровном отделениях были разными, т. е. соответствовали цели, для которой выращивали каждую породу. Рысистых отъемышей содержали по 10 голов в просторных отделах конюшни. Дверь из отдела в примыкающий к нему двор днем была постоянно открыта, жеребята могли дотемна бегать на свежем воздухе. Верховых отъемышей содержали в денниках по двое. Их ежедневно выпускали на прогулку и, кроме того, чтобы приучить к человеку, делали проводку в манеже. От персонала требовали спокойного, мягкого и даже ласкового обхождения с лошадьми. Рысистый молодняк заезжали в 2,5 года, в Москву приводили в возрасте 3,5 лет. Заездка чистокровных лошадей начиналась с двух лет, а в три года они уже скакали в Москве на ипподроме, оборудованном на Донском поле. Лошади верхового отделения проходили манежную выездку. После одного сезона испытаний 4-летних лошадей сортировали. Оставляли только самых лучших, остальных продавали в Москве с аукциона вместе с лошадьми старшего возраста, выранжированными из завода. При этом действовал строгий запрет на продажу рысистых жеребцов, их предварительно кастрировали. Не допускали и продажу жеребых рысистых маток.

Отобранных для завода кобыл сразу возвращали в Хреновое, жеребцов же задерживали на год-два, а иногда и дольше. Рысистых до испытывали, а верховых использовали под седлом.

В первые два десятилетия Орлов часто приезжал в Хреновое, подолгу оставался там. Он лично осматривал всех лошадей, предназначенных для пополнения племенного состава или для продажи, и решал их дальнейшую судьбу. В 1796-1801 гг., находясь по распоряжению Павла Первого в заграничной ссылке в Дрездене, и позднее, живя в Москве, Орлов продолжал руководить заводом. Регулярно отправлялись письменные указания Ивану Никифоровичу Кабанову, который был вначале наездником в Острове, а затем управляющим в Хреновом до 1809 г. И. Н. Кабанов принадлежал к числу квалифицированных крепостных специалистов: тренеров, наездников, жокеев, берейторов, ветеринаров, конюхов. Их повседневный, добросовестный, самоотверженный труд дал А. Г. Орлову возможность воплотить в жизнь свои смелые замыслы и увековечить в названиях новых пород свое имя. Среди соратников Орлова особо следует назвать Василия Ивановича Шишкина (1780-1845), также крепостного, который был личным секретарем и казначеем А. Г. Орлова, творчески воспринял его коннозаводские взгляды и методы, овладел техникой тренинга и резвой езды. Через три года после смерти А. Г. Орлова - в 1811 г. В. И. Шишкин стал управляющим Хреновским конным заводом, в течение двадцати лет, до 1831 г., возглавлял его и довел до расцвета. При Шишкине было закончено строительство зданий конного завода. Он завершил работу по выведению орловских пород, особенно рысистой.

Орловская верховая порода. Как уже упоминалось выше, ее родоначальниками стали серебристо-серый арабский жеребец Сметанка и бурый Салтан I, который хотя и назывался также арабским, но принадлежал к одной из восточных пород: персидской, турецкой или туркменской. Не имея точного документального подтверждения породной принадлежности Салтана I, В. О. Витт высказывает весьма убедительное соображение, что этот жеребец, подаренный Екатерине Второй то ли самим турецким султаном, то ли героем Кагульского сражения графом П. И. Салтыковым, отбившим этого коня в бою у турок, скорее всего принадлежал к благороднейшей части туркменской породы - ахалтекинцам. Переданный А. Г. Орлову Салтан I стал основным родоначальником орловской верховой породы, "... все остальные жеребцы бесспорно арабской породы, во главе с феноменальным Сметанкой... все вместе взятые оказали меньшее влияние на успех образуемой верховой породы, чем один бурый Салтан I"^*.

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства.- М., 1952.- С. 98.)

А. Г. Орлов испробовал в своем заводе десять различных типов скрещивания. Англо-азиатские помеси оказались малоудачными. Возможно, они получались излишне высоконогими - цыбатыми, могли у них быть и существенные недостатки темперамента. Так или иначе, но в заводе были оставлены только четыре кобылы такого происхождения и ни одного жеребца.

Количественно не намного больше дали для завода азиатско-арабские скрещивания - двух жеребцов и трех кобыл, но среди этих пяти лошадей оказался красно-гнедой Салтан II, 1777 г. р. Этот сын Салтана I и выведенной из Аравии гнедой кобылы Гульливой отличался прекрасным экстерьером, особенно идеальной формой головы и безупречными конечностями. Он имел рост около 155-156 см, большую силу и выносливость и был отличной лошадью для полевой езды, но ему не хватало резвости на короткие дистанции, особых способностей к высшей школе верховой езды и добронравности. Салтан II стал основным производителем верхового отделения; в завод, по сообщению В. И. Шишкина, поступили шесть его сыновей и 41 дочь. Из остальных сочетаний наибольшее значение для выведения верховой орловской породы имело арабо-английское. От Сметанки и выводной из Англии кобылы - дочери Бабраама, в 1778 г. родился серый Фелькерзам I, оставивший в заводе 7 своих сыновей и 59 дочерей.

По описанию В. И. Шишкина, Фелькерзам I был лошадью правильного и красивого телосложения. Он отличался силой и резвостью, необходимыми для строя и полевой езды, но еще менее Салтана II подходил для манежной выездки. Более того, и дети Фелькерзама I в отличие от Свирепого II и других детей Салтана II не проявляли особых способностей в манеже. Более отдаленным потомкам, эти способности были приданы, как мы увидим, использованием в дальнейшем скрещивании испанских и датских лошадей. Всего по заводским книгам известны 14 жеребцов и 48 кобыл, полученных в первом поколении от приведенных в завод А. Г. Орлова лошадей и составивших исходный материал для выведения верховой породы. Дети Салтана II (5 сыновей и 11 дочерей) и Фелькерзама I (6 сыновей и 16 дочерей) - основная часть этого поголовья. К Салтану II подбирали кобыл разных пород, чаще всего его спаривали с английскими чистокровными или высококровными матками, а также с испанскими и датскими. Четыре лучших сына Салтана II были получены от кобыл англо-испанского комплекса. Трое из них являются внуками Уютной, которая в официальных изданиях числится как "арабская", но, по мнению В. О. Витта, была арабизированной липпицанской кобылой из числа 20 маток, отобранных Орловым в 1767 г. из дворцовых заводов.

Воплощением желательного типа новой верховой породы явился Свирепый II (Салтан II - Уютная). По выдающемуся экстерьеру он был очень похож на злобного старшего брата и поэтому получил ту же кличку, хотя по характеру и поведению был безупречно добронравным. Энергичность и способность к выездке Свирепого II были выше всяких похвал. Он стал любимой лошадью А. Г. Орлова, ездившего на нем до конца своей жизни, и заслужил вторую кличку - Графский. Свирепый II был гнедой масти без отметин, судя по сохранившимся портретам, у него были небольшая сухая голова, длинная лебединая шея, хорошая линия верха, высокое отделение хвоста, очень сухие конечности с длинными упругими бабками. Рост Свирепого II - около 158 см - был на грани предельного для орловской верховой породы.

Свирепый II был широко использован в заводе как производитель. Орлов настолько высоко его ценил, что для закрепления ценных качеств применил близкородственное разведение, спарив Свирепого II с его родной сестрой Федячихой. Родившийся в 1803 г. гнедой жеребец Собинка не имел никаких признаков вырождения. Он был правильного экстерьера, крепкого здоровья, хорош по езде, прожил 23 года и оставил здоровое потомство. Очень удачным было и спаривание Свирепого II с полусестрой Неизменной. От него родился Свирепый III, дети, внуки и правнуки которого использовались в заводе, причем в каждом поколении один из жеребцов получал кличку Свирепый с очередным номером. Впрочем, этими примерами почти и ограничиваются случаи применения близкородственного разведения в верховом отделении завода.

Благодаря наличию в заводе многочисленных линий общие предки оказывались у подавляющего большинства лошадей в III, IV и V рядах родословной. Еще при жизни Орлова, точнее, к 1801 г., когда он вернулся из дрезденской ссылки, верховая порода в основном была уже создана и включала четыре линии от Салтана II и столько же от Фелькерзама I.

Прекрасные качества орловских верховых лошадей: нарядный экстерьер и достаточно высокий рост (152-158 см) в сочетании с крепостью конституции, высокой работоспособностью, энергичным темпераментом и покорностью воле всадника быстро завоевали им самую широкую популярность среди русских коннозаводчиков и кавалеристов. В отличие от рысаков орловских верховых лошадей продавали из Хреновского конного завода без ограничений. Вначале XIX в. жеребцы этой породы использовались как производители и в государственных, и во многих частных конных заводах верхового направления. Они оказали решающее влияние на тип лошадей, которыми комплектовалась русская кавалерия во время Отечественной войны 1812 года и в последующее время. После смерти Орлова продолжалось совершенствование верховой породы. Были, в частности, использованы лучшие потомки от орловских верховых кобыл и восточных жеребцов, поступавших в завод после 1800 г. Самым ценным оказался полученный в 1803 г. в подарок от Александра Первого "белый арабский жеребец". От его дочери кобылы Яшной и сына Свирепого II Ашонка в 1816 г. родился гнедой жеребец Яшма I, который был признан впоследствии "лучшим производителем всех времен в верховом отделении завода"^*. По сохранившимся портретам лучших его сыновей Яшмы II и Ашонка II можно судить о великолепных качествах их отца, оставившего в верховом отделении многочисленных заводских жеребцов и маток (см. вкл. рис. 10).

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. - М., 1952. - С. 147.)

Рис. 10. Жеребец орловской верховой породы Ашонок II. Неизв. худ. (Музей коневодства ТСХА)

В те же времена началось и использование верховых жеребцов для получения приплода от чистокровных английских кобыл, который охотно покупали для гвардейской кавалерии. Таким путем был, в частности, получен жеребец Фаворит I, которого вначале не допускали в верховое отделение. Однако впоследствии его сын от чистокровной английской кобылы Курносой, получивший кличку Фаворит II, стал родоначальником линии, которая после покупки в 1845 г. Хреновского конного завода государством заняла ведущее место в верховом отделении.

В 1810-х годах и позднее продолжался рост популярности верховых лошадей орловской породы. За 1820-1832 гг. в Хреновском заводе были куплены для государственного коннозаводства 66 верховых жеребцов на общую сумму 319 тыс. рублей, за лучших из них платили по 9-10 тыс. рублей^*. Лошадей орловской верховой породы разводили и в частных конных заводах. К моменту продажи Хреновского завода в казну верховая орловская порода переживала расцвет. В верховом отделении было 9 заводских производителей и 112 маток, а всего 360 голов.

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. - М., 1952. - С. 158.)

Орловские рысаки. Обратимся теперь к истории выведения рысистой породы. В ее создании основную роль сыграл сын Сметанки и буланой датской кобылы Полкан I, а от его полубратьев Фелькерзама I, Бовки и Любимца в рысистом отделении использовали только пять потомков, не оставивших заметного следа в породе.

По предположению В. О. Витта, успех использования Полкана I объясняется, во-первых, упряжным типом датской кобылы - его матери; во-вторых, присущими самому Полкану I особенностями экстерьера - относительно большой головой, лебединой, но малоподвижной шеей, нежелательными для верховой, но вполне допустимыми и даже полезными для упряжной лошади. В то же время Полкан I еще не обладал главным свойством, которого добивался Орлов, т. е. способностью бежать резвой рысью. Это свойство приобрели дети Полкана I от выводных из Голландии серых кобыл, принадлежавших, по мнению специалистов, к ответвлениям фризской породы, улучшенным прилитием варварийской крови. Хотя, по свидетельству В. И. Шишкина, в заводе использовали 7 жеребцов и 21 кобылу от Полкана I, в заводских книгах оставили след 3 жеребца - его сыновья; подлинным же родоначальником рысистой породы стал рожденный в 1784 г. Барс I, полученный от серой голландской матки № 2 (см. вкл. рис. 11). По своему росту, экстерьеру, силе и, главное, выдающимся рысистым способностям Барс I соответствовал типу нарядного могучего рысака, которого стремился вывести Д. Г. Орлов. Однако, как настойчиво предостерегает В. О. Витт, было бы "крайне примитивным и поверхностным" и предположение, что Барс I был создан, "как по мановению волшебной палочки, гением коннозаводчика", безошибочно объединившим в нем лучшие качества арабской, датской и голландской пород. Столь же неверным было бы и утверждение, что Барс I появился в результате счастливой случайности. И, наконец, уж совершенно неправильным явилось бы предположение, что с рождением Барса I задача выведения рысистой породы была решена. В действительности рождение Барса I через два десятилетия после начала коннозаводческой деятельности А. Г. Орлова и последовавший успех в использовании Барса I в рысистом отделении Хреновского конного завода явились "...результатом продуманного применения правильных методов творческой племенной работы"^*.

^* Витт В. О. Из истории русского коннозаводства. - М., 1952. - С. 201-203.

Рис. 11. Орлов-Чесменский на Барсе. Неизв. худ. XVIII в. (Музей коневодства ТСХА)

Предшествовавшая появлению Барса I работа по скрещиванию мекленбургских кобыл с восточными жеребцами хотя и не дала резвого рысистого потомства, но создала ценный маточный материал для получения рысаков. Барса I использовали в заводе 17 лет. Кобыл, которых к нему подбирали, можно разделить на четыре группы: арабо-датско-голландские, арабо-мекленбургские, английские упряжные (рысистые), чисто верховые. В первом случае Барсу I подбирали его полусестер - дочерей Полкана I. В полученном потомстве происходило накапливание положительных качеств арабо-датско-голландского комплекса. Лучшими среди полученных этим способом жеребцов были Похвальный I, Барсик Большой и Усан. Подборы к ним делили с учетом индивидуальных особенностей: к Похвальному подбирали вновь дочерей Полкана I от голландских кобыл, а к Барсику Большому, имевшему более выраженные черты голландской породы, - легких маток арабо-англо-датского происхождения. Таким путем закладывались линии, которые в дальнейшем можно было скрещивать между собой.

Наибольший успех был достигнут от сочетания Барса I с арабо-мекленбургскими кобылами, в результате которого были получены вороной Любезный I, 1804 г. р. (от гнедой дочери Араба II) и серый Лебедь I, 1804 г. р. (от Невинной - дочери Фелькерзама). Любезный I был любимым рысаком А. Г. Орлова. В заводе были оставлены 8 его сыновей и более ста дочерей и внучек, среди них и рожденный в 1803 г. вороной жеребец, названный Мужиком за большие белые отметины, делавшие его почти пегим. Впоследствии за необыкновенно ровный и резвый ход он получил имя Холстомера, но в 1812 г. его все же выхолостили и продали в городскую езду. Благодаря замечательной повести Л. Н. Толстого художественно переосмысленная печальная судьба Холстомера получила всемирную известность, а имя его стало нарицательным. Подлинная история Мужика I, разумеется, отличается от рассказанной великим писателем. Правда, в Хреновском заводе от него осталась только одна кобыла, зато рожденный в 1812 г. в собственном заводе В. И. Шишкина вороной Старый Атласный (от Мужика I и Угрюмой) оставил очень большой след в родном заводе и вообще в частном рысистом коннозаводстве России. В числе потомков Холстомера был внук Старого Атласного Бычок, 1824 г. р. (Молодой Атласный - Домашняя), завода В. И. Шишкина и его же правнук Лебедь, 1829 г. р. (Атласный завода Воейкова - Победа). В 1836 г. эти два жеребца стали первыми орловскими рысаками, пробежавшими три версты резвее шести минут. Победил Бычок, опередивший своего соперника на одну секунду и установивший рекорд 5 мин 45 с.

Последним из сыновей Барса I, оставленных в заводе, был Лебедь I. Его использование оказалось в высшей степени успешным. Особенно же удачным было сочетание линий Любезного I и Лебедя I. В. О. Витт назвал его "золотым скрещиванием". От него, в частности, был рожден в 1815 г. Лебедь II (Лебедь I - Догоняиха от Любезного), внук которого Лебедь IV был прямым предком рекордиста Улова (см. вкл. рис. 12).

Рис. 12. Лебедь VI. Худ. Н. Сверчков (Музей коневодства ТСХА)

Несмотря на успех сочетания Барса I с арабо-мекленбургс-кими кобылами, Орлов проводил поиски и в других направлениях, в частности предпринимал возвратные скрещивания. Барса I спаривали с кобылами исходных арабской и голландской пород. Полученные от маток верхового отделения помеси с большой долей восточной крови оказались достаточно полезными для дальнейшей работы, и несколько кобыл такого происхождения, а также жеребец Безымянка I, были оставлены в рысистом отделении завода. Напротив, потомство от голландских кобыл, несмотря на выдающуюся резвость, в Хреновом не оставляли, так как оно имело экстерьерные недостатки. В рысистом отделении Хреновского завода достаточно широко использовались также выводные из Англии кобылы и английский жеребец Родне. В. О. Витт убедительно доказывает, что этот жеребец и большинство английских кобыл были не чистокровными верховыми, а полукровными, способными к бегу рысью, т. е. относились к числу тех лошадей, которые впоследствии получили известность как норфолькские рысаки или родстеры. Спаривание таких кобыл с Барсом I и его сыновьями, как и спаривание кобыл полкано-голландского комплекса с Родне, давало потомство с хорошими рысистыми способностями и повышенной дистанционностью. Завершая краткий рассказ о выведении в Хреновском заводе рысистой породы, мы должны указать на использование при этом близкородственного разведения в значительно больших масштабах, чем в верховом отделении. Вначале применялся инбридинг на Сметанку, затем на Полкана I и, наконец, на Барса I, имя которого повторялось по нескольку раз в родословной каждого орловского рысака. В 1808 г., когда Барс пал, в заводе были производителями 3 его сына и 5 внуков. В то же время большинство кобыл также были дочерьми или внучками Барса I. Таким образом, консолидация породы, особенно в первое десятилетие XIX в., была достигнута путем интенсивного использования близкородственного разведения. Надо думать, что Орлов и Шишкин вполне понимали опасности, которые подстерегают заводчика на этом пути, так как они почти никогда не допускали кровосмешения, т. е. спаривания отца с дочерью или брата с сестрой. Общие предки обычно повторялись во II-III, III-III и III-IV рядах родословных рысаков. Одновременно с консолидацией породы шла ее дифференциация, выразившаяся в появлении самостоятельных внутрипородных групп - линий. Разведение по линиям явилось новаторским приемом, используя который Орлов и Шишкин смогли поддерживать необходимую внутрипородную неоднородность и не только избежать ослабления конституции, но и добиться высокой плодовитости, долголетия, крепости и других положительных качеств, присущих орловским рысакам. Необходимым условием этого успеха явился самый строгий отбор, который проводился по экстерьеру и, что особенно важно, по работоспособности. Выше мы уже упоминали о продаже из завода резвых, но неудовлетворительных в экстерьерном отношении рысаков, имевших ³/₄ голландской крови. С другой стороны, ни одна даже самая нарядная и безупречная по экстерьеру лошадь не получала заводского назначения, если она не была способна резво бежать рысью. До 1831 г., т.е. все время, пока заводом руководил сам А. Г. Орлов-Чесменский, а потом В. И. Шишкин, все рысаки обязательно проходили тренинг и испытания. Введение этого незыблемого принципа, а также разработка первых правил рысистых испытаний, включая изобретение специального летнего легкого спортивного экипажа - беговых дрожек, являются наряду с применением новых методов подбора и отбора неоспоримой заслугой А. Г. Орлова перед отечественным коннозаводством. Необходимо подчеркнуть, что рабочие качества рысаков испытывались не только в резвом беге на сравнительно короткие дистанции - концами по 200 сажень (426 м), но и в преодолении значительного расстояния - 18 верст (19,2 км) от конного завода в Острове до городского дома Орлова (см. вкл. рис. 13, 14).

Рис. 13. Пара с пристяжной. Худ. Н. Сверчков (Музей коневодства ТСХА)

Рис. 14. Сокол на езде. Худ. Н. Сверчков (Музей коневодства ТСХА)

Об остроте отбора в рысистом отделении Хреновского конного завода свидетельствуют приведенные В. О. Виттом цифры^*. Первоначально в завод были приведены и дали потомство 42 жеребца разных пород. Из 500 помесей первого поколения в рысистом отделении были оставлены 23 производителя (от 9 отцов). Во втором поколении родилось не менее 750 голов, из которых в производители отобрали 25 (от 7 отцов), в том числе Барса I. В третьем поколении было около 1000 голов приплода, но среди них только 12 сыновей Барса I сыграли основную роль в создании рысистой породы. Конечно, такой размах племенной работы требовал колоссальных материальных затрат, но только благодаря им стало возможным выведение рысистой породы, ставшей высшим достижением коннозаводства.

^* (Витт В. О. Из истории русского коннозаводства.- М., 1952.- С. 237-238.)

Мы довольно подробно остановились на истории выведения орловского рысака, чтобы показать, как целеустремленность, настойчивость и, как бы сказали теперь, компетентность заводчика привели к желанной цели, в то время как бессистемные скрещивания, предпринимавшиеся другими коннозаводчиками, не дали ничего, несмотря на высокий класс использованных лошадей и большие затраты на их покупку.

Характерным примером безуспешных попыток вывести собственных рысистых лошадей является деятельность Д. Н. Шереметева в упоминавшемся выше Серебряно-Прудском заводе. Он скрещивал лошадей тех же пород, что и Орлов: арабских, голландских, мекленбургских, датских, английских, но так и не получил ни одного резвого рысака. Пришлось ему перейти на покупку хреновских лошадей, как это делали другие коннозаводчики, хотевшие иметь рысаков. Обычно они покупали хреновских рысистых кобыл и, покрывая их верховыми жеребцами, получали полурысистый молодняк. От полурысистых жеребчиков и рысистых маток рождалось затем потомство, на ³/₄ рысистое. Методом такого поглотительного скрещивания удавалось получать резвых рысаков и даже создавать линии, которые в 20-30-х годах стали конкурировать с чисто хреновскими орловскими линиями.

В 20-е годы, особенно со второй половины, стал значительно расширяться собственный конный завод В. И. Шишкина в селе Алексеевском Бобровского уезда Воронежской губернии. Если ранее в нем было всего несколько маток, которых спаривали с Молодым Атласным, то затем Шишкин стал регулярно покупать через третьих лиц на московских аукционах десятки молодых кобыл, которых сам же отправлял на продажу из Хренового. Можно предполагать, что эти кобылы были не хуже тех, которых Шишкин оставлял в Хреновском заводе. В качестве производителей использовались Молодой Атласный и его полубрат Безымянка, 1823 г. р. Кроме того, систематически проводилась тайная случка шишкинских кобыл с лучшими производителями Хреновского завода. Таким путем были получены несколько первоклассных жеребцов и кобыл, оставленных Шишкиным в производящем составе своего завода, качество которого существенно возросло. В то время как запрет на вывод рысистых жеребцов из Хреновского конного завода по-прежнему соблюдался, продукция шишкинского завода свободно продавалась. Именно благодаря В. И. Шишкину орловский рысак распространился в частных конных заводах и стал основной русской заводской породой. В то же время неумелые, а порой и недобросовестные действия лиц, руководивших Хреновским конным заводом после вынужденного увольнения в 1831 г. В. И. Шишкина, привели к снижению качества рождавшихся в заводе лошадей и к окончательной утрате Хреновым монополии на производство рысаков. В сравнительно короткий срок В. И. Шишкину удалось вывести в своем заводе рысаков, значительно превосходящих хреновских по резвости. Это еще более увеличило спрос на продукцию шишкинского завода. Хотя цены на резвых шишкинских рысаков достигали 30 тыс. рублей и более, коннозаводчики стремились приобретать их в качестве производителей. Таким образом, в 1830-1840-х годах частное рысистое коннозаводство развивалось на базе шишкинского завода. Множество частных рысистых заводов возникло во всех российских губерниях, к 1850 г. их было уже сто. Благодаря разнообразию природных и экономических условий, в которых велась работа с рысаком, возникли разные внутрипородные типы и сформировалась сложная генеалогическая структура, обеспечивающая дальнейшее развитие и процветание рысистой породы.