Положение обязывает

Манежная рысь вытряхивает из меня кишки. Я учусь ездить. Кто бы мог подумать, что просто сидеть на лошади - так сложно.

Вот тренер с длинным бичом - стоит посреди манежа и покрикивает :

- Пятку вниз! Локоть ушел! Плотнее шенкель! Строже повод! Колено плавает! Спину прямее! Сесть под себя! Подбородок выше, повод ниже! - И так далее.

"Неужели все это можно соблюсти одновременно", - думаю я, а тренер словно отвечает: "Только при полном соответствии с тем, что я говорю, посадка будет правильной. Тогда вы сможете прыгать через барьерчики в тридцать сантиметров, но будете ездить, а не кататься".

- Не сутулиться! - гремит его голос. - Вы же над толпою! Вы на коне! Стало быть, выше мирской суеты! Гляди веселей - положение обязывает! Всадник, - кричит он, - это не всякий, севший на лошадь, и даже не всякий, умеющий ездить верхом! Всадник - это моральный облик, это воля и характер. Всадник добр и мужествен! Он держит слово, потому что сегодня слова не сдержал, завтра - дела не сделал, а послезавтра забыл, что ты человек! Где колено? Почему у подпруги? Сидишь вилкой!

И так день за днем. Поводят боками кони, ноют суставы, иногда кажется, что даже моргать больно. А тренер бичом подхлестывает, да еще посмеивается:

- О вас, сударь, можно сказать стихами: "Конь несет меня лихой, а куда - не знаю".

Крепкие, но не обидные шутки так и выскакивали из-под его седых усов.

- Эта прекрасная лошадка! Это славная лошадка! - кричал тренер, подскакивая на невероятном галопе, на какого-нибудь неука. - На этой лошадке можно ездить, можно чай пить, можно выпускать стенгазету. Будь у меня такая лошадка, я бы с ходу женился...

Мы покатывались со смеху, когда в раздевалке припоминали его ответы дамам, желающим заниматься любительской верховой ездой.

- Простите, я несколько полнее, чем мне того хотелось бы...- говорит одна, напоминающая оживший памятник Екатерине II.

- Хорошо, когда хорошего человека много! - крутит усы тренер.

- А правда ли, что от верховой езды худеют?

- Так точно! Немыслимо худеют... Кони!

На тренера никто никогда не обижался, потому что он был добр и шутки его имели одну цель - ободрить новичка.

Он словно рад, что с каждой тренировкой мальчишек в манеже остается все меньше.

- Баба с возу - кобыле легче, - слышим мы после каждой переклички. - Верховая езда не для слабых.

А тренировки все усложняются, но краешком глаза я замечаю, как изменилась посадка моих товарищей, да я и сам чувствую, что ездить стало легче: уже и седло не хлопает меня, и ноги плотно лежат на конских боках, и все реже достает мои колени тренерский бич. "Всадник - это терпение, всадник - это спокойствие".

...Национальные конноспортивные игры, которые так любимы и широко известны во всех республиках нашей страны, получают все большее и большее распространение, а многие из них вошли в программу всесоюзных состязаний.

Низаки нетум - туркменская игра. На дорожке устанавливают пять станков, на которых размещают последовательно копье, мяч, кольцо, гранату или камень и снова кольцо. Кроме того, между первым и вторым станком на земле помещают цель для укола копьем. Всадник должен схватить копье с первого станка, кольнуть предмет на земле, затем мяч, метнуть копье в кольцо, поймать его, схватить камень или гранату и метнуть в последнее кольцо. Вероятно, эту игру видел М. Ю. Лермонтов, когда писал свои "Три пальмы", где бедуин бросал и ловил копье на скаку.

И вот наступает день, который я буду помнить всю жизнь. День, когда пришел контакт, то есть полное взаимопонимание с лошадью. Это произошло как-то сразу: пришел, почистил, оседлал, выехал - мгновенно исчезла скованность, все стало удобно, все легко. Конь начал отзываться на каждое мое движение. Мы плыли в галопе, плавно взвивались над препятствием. Удивительное было состояние - полного слияния с конем. Я чувствовал, как радуется конь, я видел, как радуется тренер.

- Всадник - это умение понять другого!

...Я так и не стал спортсменом, даже верхом мне ездить приходится от случая к случаю. Все реже и реже заходил я в манеж. А тренер все так же бессменно стоял на кругу, и другие мальчишки, закусив губы, роняя пот и слезы, овладевали искусством верховой езды. Они вырастали, а тренер, казалось, не менялся.

- Всадник - это характер, всадник - это мировоззрение, - гремел он на весь манеж.

И вот однажды в моей комнате раздался звонок и детский голос прокричал сквозь рыдания:

- Он умер! - Я уронил телефонную трубку.

Мы не знали, что у нашего тренера было плохое сердце. Мы не знали, с каким трудом дается ему каждая тренировка. Однажды его попросили заменить прихворнувшего тренера. Попросили, потому что знали: наш старик всегда выручит. И он пришел. Как всегда выбритый, подтянутый. Тренировались в парке. Шел снег, дул холодный ветер. Он заковывал коней в морозную корку, рвал полы длинной кавалерийской шинели нашего тренера, который, как всегда, стоял на кругу и покрикивал:

- Лицо не прячь, подбородок выше! Гляди веселей. Всадник - это бодрость! Всадник - это ясность души!

Потом он зашел в конюшню, попрощался с конями и ночью умер.

В манеже стало тихо. Все словно обесцветилось. Смертельно запил конюх. Кузнец заковал - ударил гвоздем-ухналем мимо рогового слоя в живое копыто - коня, чего с ним никогда не случалось. Но прошла неделя, другая...

- Всадник - это мировоззрение! Гляди веселей! Спину держать! Вы над толпой! - услышал я знакомые слова. Молодой парень, которого мы раньше не замечали, стоял на кругу с бичом в руках. - Всадник - это ясность души! Оставьте все неприятности дома! Вы с лошадьми, а значит, вы счастливы!

Он был совсем другой. Тренер был маленький, этот - высокий. Тренер был седой, этот - черноволосый.

Он не подражал нашему старику, а просто был его учеником. Он был похож на него, как сын походит на отца. И учил тому же, чему учил и старый тренер. Учил быть всадником, учил быть человеком.