БРОНЗОВЫЕ ЛЕБЕДИ ЗЕМЛИ

Кони, кони,- вы сказка и песня. 
К вам любви объяснить не могу. 
Словно в детстве каком-то нездешнем, 
Вижу вас я в ночном на лугу. 

Е. Шкловский

Любопытная лошадь

Грустно расставаться с лошадьми даже на страницах книги. Но конец - всему делу венец: повествование о донском коне - на финише. Теперь самое большое желание, чтобы слово, сказанное о нем, тронуло сердце и дошло до разума читателя.

...В далеком военном детстве у нас во дворе прижился рыжий жеребенок со звездочкой во лбу. Лупоглазый малыш с пушистым хвостом-метелкой отстал от кавалерийской части или от обоза - точно никто не мог сказать, но я хорошо «помню, как стригунком-жеребенком прикоснулось доверье к руке, и с тех пор то негромко, то звонко все зовет и зовет вдалеке».

Прошли годы, вернулся с фронта весь израненный отец, отгремели раскаты победного салюта, вырос и стал работать на колхозной конюшне мой любимый звездолобый по имени Бессмертник. Серебристым ковылем пробилась в моем чубе седина. Но и по сей день, как только окажусь в степном просторе наедине с землей и небом, закрою глаза - и сквозь занавес времени

 Или мне снится, иль чудится мне, 
 Будто скачу я на быстром коне 
 В синее утро, над синим ручьем, 
 В призрачный мир, где мы только вдвоем. 

С юных лет люблю лошадей. Может, в том, что написал здесь, много личного, не в меру восторженного: ведь влюбленный человек чаще всего говорит сердцем, а не разумом. Но вот - уже в который раз!- обращаюсь к мнению других людей, проверяю свои чувства и мысли, и в моей душе теплеет от сознания правоты: лошади - это удивительные наши друзья, которые жили и живут рядом с нами и приносят радость. Вспоминаются слова Уильяма Фолкнера, Заядлый лошадник, он в минуты размышления о человеке и о коне говорил о них очень близкими словами: «Я отвергаю мысль о гибели человека. Человек не просто выдержит, он победит». А когда писателя спросили, что он думает о лошади в современном мире господства машин и механизмов, он ответил: «Лошадь выдержит. Пусть хозяйственное ее значение сейчас ничтожно. Все равно она выдержит, она не исчезнет до тех пор, пока существует сам человек. Предположим, продукты, которые дают человеку все прочие домашние животные, должны будут исчезнуть. Но лошадь дает человеку нечто большее, чем продукты, дает тот незримый потенциал, что греет его душу и отвечает самой нравственной и психологической природе человека. Ибо на земле по пальцам можно пересчитать тех, в чьей жизни и памяти, в испытаниях судьбы и личных пристрастиях лошадь вовсе не занимала бы места».

Любовь донцов к лошадям оставляет зримый след и в образе их мышления и в формах выражения чувств.

Лошади, прогуливающиеся возле реки

Михаил Александрович Шолохов в пору своей тревожной юности в седле на донском скакуне в гражданскую войну гонялся по ковыльным бесхлебным степям и криво-косым буеракам за разномастными бандами, знал толк в конях и на всю жизнь сохранил искреннюю привязанность к лошадям. В одну из встреч в хуторе Ушаковском, что километрах в двадцати от Вешенской, где расположен совхоз, носящий имя писателя, местный казак Иван Максимович Живых - кавалер трех орденов Славы, полученных за храбрость в годы Великой Отечественной войны, рассказал вот о чем. Под вечер неподалеку от их бригадной усадьбы остановился газик. Из машины вышел Михаил Александрович.

- Ну, поручкался, значится, с каждым из нас: мы тогда, помню, силос в яму забивали. Погутарили о житье-бытье... Угостил он нас бело-моринами. Потом вдруг круто повернулся от «Беларуси», что ворчала и дымила возле ямы, и молча зашагал в леваду. Там у нас табунок лошадей пасся на отаве. Долго ходил промеж коней, потрепал за гриву жеребенка в белых карпетках. К нам возвертается. Веселый, улыбчивый, а в глазах искорки какие-то, как мне показалось, тревожные... Ох, и влепил он нам тогда по-дружески репей в бороду. Вслед за Михаилом Александровичем конь золотисто-рыжий подошел и мордой ему, прямо как давнему другу, тычется в плечо... «Что же это вы, казаки,- говорит Шолохов,- лошадям отлуп дали такой? Неужто совсем в хозяйстве не нужны? Гляди, ни седла, ни брички не сыщешь во всей округе. Забогатели... Рановато, думаю, рановато коней с базу выгнали. Сгодились бы еще». Да об чем речь, стали мы оправдываться, конечно, недоглядели... Вот с каким вниманием писатель к лошадям подошел. Думали тракторами похвастаться перед гостем, а он нас лицом к лошади повернул...

Лошади, пасущиеся возле реки

Легендарный Семен Михайлович Буденный многие годы провел в седле и до самых преклонных лет любил ездить верхом: с последним конем - Софистом - он распрощался в канун своего девяностолетия.

Любимые лошади были у многих наших полководцев: у К. Е. Ворошилова - Символ, у Г. К. Жукова - Мелекуш, у С. К. Тимошенко - Сокол, у А. М. Василевского - Ставрикай, у К. А. Мерецкова - Енисей... Начиная с 1918 года командовали парадом на Красной площади и принимали его только верхом. На нарядных лошадях под красными и синими с позолотой вольтрапами ехали в Кремль всадники. В .конюшне манежа Министерства обороны СССР были собраны прекрасные лошади: по красоте и качеству им не было равных нигде. Во время парада полководцы выезжали всегда на конях караковой, рыжей или золотисто-рыжей масти. Парад Победы - единственный за всю историю случай, когда по указанию Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина маршал Г. К. Жуков принимал парад на белом коне. Его отыскали в полку П. И. Литовченко. Это был Кумир - конь серебристо-белой масти. Командовать парадом, как известно, было поручено маршалу К. К. Рокоссовскому. В отношении масти его лошади указаний никаких не было, и он выбирал коня себе сам. Им стал Полюс - красивый караковой масти, он имел легкую породную голову с большими выразительными глазами, длинную с лебединым изгибом шею, стройные, точеные ноги. Весь он, словно сошел со старинной гравюры. И вот настал незабываемый день! В размашистом галопе понеслись, объезжая войска, Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский - великие всадники! Не подвели ожиданий и надежд Кумир и Полюс: они безукоризненно повиновались легендарным полководцам Великой Отечественной войны.

Легендарный Семен Михайлович Буденный

А как сложилась в дальнейшем судьба коней, на которых праздновали Парад Победы? Полюса отправили на Дон, в свой родной конный завод имени Ворошилова, а Кумира вернули в полк. В 1947 году Семен Михайлович Буденный готовился принимать ноябрьский парад и решил взять Кумира. И. В. Сталин, узнав об этом, не разрешил. Так что белый конь на парадах больше никогда не появлялся.

Пристрастие к лошадям у кавалеристов вполне объяснимо, но есть признания людей и других профессий. Народная артистка СССР Галина Уланова, увидев выводку чистокровных арабских лошадей, так выразила свое восхищение в книге почетных посетителей: «Порхающим, плавным, грациозным движениям лошадей может позавидовать балерина».

Однажды писатель Василий Песков приехал в станицу Вешенскую, и мы оказались на вечерней охоте в пойме Дона. Утиный лет был отменный. Но гость почему-то и не собирался стрелять: в углу озера, где его определил егерь, была тишина, хотя птицы шли над тем закоском вереницей. Выходим из укрытий, а «охотник»... забрался на копну сена, прильнул к фотоаппарату и снимает косячок лошадей с жеребятами. Позже в одном из интервью Василий Песков признается: «По-моему, нет человека, который сказал бы, что он не любит лошадей. У людей, выросших в деревне, к доброму чувству и восхищению этим животным прибавляется еще и чувство благодарности: лошадь всегда делила с человеком его труды на земле. Из всего дорогого в живом мире, окружающем нас, на первое место я ставлю лошадь...»

Косяк лошадей с жеребятами

«Когда мне придется расстаться со спортом, я перестану ходить на соревнования. Не буду близко подходить к лошадям. Даже в цирке не стану бывать, чтобы не вдыхать знакомый и зовущий сладковатый запах конюшни. Слишком сильно это будет вызывать тоску, от которой нет лекарства, нет противоядия...»- эти строки написала в самом начале своей небольшой книжки «Две половинки сердца» чемпионка мира и Олимпийских игр Елена Петушкова. Но в конце рассказа о себе и о лошадях она сама опровергает свое же мнение: «Прожив еще раз мысленно свою жизнь, я прихожу к выводу, что сказанное в первых строках вряд ли верно. Наука и спорт - две половинки моего сердца: нельзя же разрубить его пополам и одну из них выкинуть. Владу, мою дочь, я впервые посадила в седло, когда ей было два года... Мир один, и его гармония в том, что все живое - наши друзья. А лошадь - один из самых давних друзей, самых близких».

У коней огромный запас прочности на выживаемость. Озеро Маныч-Гудило, словно море в бескрайней степи. В 1954 году в самом начале зимы на один из островов, что затерялся в чешуйчатом мареве соленой воды, люди, спасая лошадей от голода, перевезли небольшой косяк. «Они и не подозревали, как напишут позже наблюдавшие за табуном биологи Н. Паклина и В. Климов, что закладывают основы интереснейшего биологического эксперимента по возвращению домашних животных в дикую природу.

Остров предоставил лошадям все необходимое: богатое степное и луговое разнотравье, нашлось где укрыться от зимних ветров, чистая вода. Зимовка прошла успешно. Но возвратить обратно удалось не всех лошадей. Избежавшие отлова навсегда остались на гостеприимном острове и легко освоились со своим самостоятельным положением. Находились люди, для которых эти красивые свободолюбивые животные представлялись предметом легкой наживы; и они воровски пробирались сюда с ружьями в руках.

Но часто стали появляться здесь и те, кому небезразлична была судьба лошадей, специалисты. Для того чтобы глубже разобраться в законах жизнедеятельности сложившейся популяции, всем животным они дали клички, на каждого завели карточку, в которую вошли приметы: отметины, масть, примерный возраст, определяемый помимо других признаков, как это ни покажется странным, по... длине хвоста.

Теперь стало возможным «в лицах» описывать взаимоотношения между отдельными лошадьми и их группами, наблюдать разворачивающиеся «боевые действия» по захвату территорий, другие события, происходящие в жизни 40 донских мустангов. Первый, кто обратил на себя внимание,- вожак. Это он отвоевал у своих соперников лучшую территорию протяженностью в два километра в западной части острова. Здесь расположена пойма залива Белых Цапель, где можно спастись от летней жары и полакомиться молодым камышом, в углублениях почвы найти накопившуюся дождевую воду для питья и «грязевых ванн». С юга территория ограничена обрывистым берегом, и лошади знают, что оттуда не может прийти опасность. Ночные часы они предпочитают проводить на возвышенности, откуда просматривается весь остров.

Но вожак Бурый «считает», что опасность может затаиться и внутри группы. Вот, например, молодой жеребчик Адъютант. Когда-то он был забавным малышом, но сейчас ему уже два года, и он иногда пытается руководить группой. Как и любой другой жеребец, Бурый не потерпел конкурента. Один из дней стал поворотным в судьбе Адъютанта: он был изгнан из родной группы. Старые, одиноко бродящие жеребцы, тоже не пожелали находиться в его обществе и прогнали прочь. Не сразу Адъютант понял, что его место среди таких же изгнанников, как он сам, то есть в группе «холостяков», как принято говорить у биологов.

А вот к взрослому жеребцу по кличке Рыжий, который постоянно держится со своей небольшой группой, состоящей из двух кобыл и маленького жеребенка, вблизи группы Бурого (следует за ней «по пятам»), он относится терпимо. Вместе они защищают своих кобыл и жеребят в моменты грозящей им опасности. Однако не проходит ни одного дня, чтобы Бурый не нашел повода напомнить Рыжему, что хозяин на этой территории он: то грозит Рыжему ударом или укусом, то первым займет водопой, то отгонит его кобыл от любимой всеми лужи. И тогда Рыжий в бессильной злобе бьет землю копытом и мотает головой.

Немало километров было пройдено по этим лошадиным тропам, за постоянно скрывающимися из глаз пугливыми животными, прежде чем лошади поверили, что на этот раз люди пришли к ним не с дурными намерениями: нацеленный на них фотообъектив не принесет зла.

В 1984 году увидели свет и красоты острова семь рыжих длинноногих, рожденных на воле жеребят. И хочется верить, что чудесный остров, омываемый водами соленого озера, будет для них добрым домом, что люди, с которыми они встретятся, не причинят им зла». А своей заботой и вниманием, закончим мысль ученых, помогут выжить и вырастить новое потомство.

В одном из нью-йоркских зоопарков за клетками львов и тигров расположено низкое каменное помещение с застекленной витриной и толстой железной решеткой. На стене надпись: «Самое опасное животное на земле». Заинтригованные посетители с большой осторожностью вглядываются в полутемную нишу и видят... самих себя: задняя стенка клетки - зеркало.

Конечно, шутка есть шутка, хотя... Специалисты подсчитали, что только за три последних столетия с лица земли навсегда исчезло - не без помощи человека - около 120 видов животных. Не вызывает радостных эмоций и прогноз ученых: они утверждают, что в ближайшие тридцать лет такая участь может постигнуть еще примерно сто видов, а это отрицательно скажется и на полноценности жизни людей.

СЛОВО НАРОДНОЕ О КОНЕ

Почерк мастера

Михаил Александрович Шолохов написал однажды письмо художнику Юрию Реброву, в котором дал высокую оценку его произведений. Речь шла о работах, выполненных для иллюстрирования романа «Тихий Дон», необычного большого формата: все четыре тома - в одной книге. Кто потом прекрасно издала «Молодая гвардия».

Одна такая книга занимает самое почетное место в нашем доме. На титульном листе романа есть такие слова: «Донскому казаку хутора Севостьяновского станицы Вешенской - Губанову Г. В. С приветом М. Шолохов 26.1 V.73 г.»

Еще и еще раз перелистываю бесценный подарок дорогого писателя-земляка и все чаще останавливаюсь на рисунках Юрия Реброва, который «смело рискнул » иллюстрировать «Тихий Дон» после признанных работ О. Верейского. И великолепно справился с поставленной задачей, о чем и свидетельствует оценка самого автора романа.

Двухполосные заставки к каждой книге романа - это своеобразные эпические художественные эпиграфы. В рисунках Реброва прослеживается главное: неразрывность судьбы казака с конем, друзьями, с отцовской землей... Лошади в его рисунках не затеняют главных героев, которые показаны «бок о бок» со своими четвероногими помощниками. Вот заставка ко второй масти романа. Прички в степи. Казаки с винтовками на конях. Одна лошадь без всадника... За темными деревьями - яркие тполохи, на небе рваные тяжелые облака. Война... Символичным видится разворот в начале четвертой книги романа. Ночь... Там, где кончается угол растрепанного временем красиоталового плетня, стоят подточенные бродячей скотиной стожки сипа. Кони оседланы, но позы их уже спокойны: им надоели скачки по огненным дорогам братоубийственной войны. Лошади мирно подбирают корм с припорошенной снегом земли... Кони еще не расседланы, но и казаков, готовых к боевому походу, не видать: они там, за границами рисунка, в куренях и хатах ведут спор куда идти дальше и как жить...

Кони Реброва в иллюстрациях к «Тихому Дону» - это не холеные красавцы, которыми можно только любоваться: они разделяют с казаками всю тяжесть их нелегкой и сложной жизни. Ко; ни, да и вообще донская природа, в изображении художника, передают зрителю чувства радости и печали, бурю и покой самих героев романа.

Рисунки Реброва - это как раз одна из тех удач, о которых старейший мастер графики Н. Кузьмин говорил: «Иллюстрации к книге хороши в том случае, если они помогают читателю представить образ литературного героя лучше, чем самое яркое словесное описание».

У Огнева кургана

- Ну а зараз добежим до кургана степью подышать,- расстегивая ворот белой рубашки, встал из-за председательского стола плотный казак Алексей Черевков. - Страсть как обожаю лазоревый цвет на Огневом кургане. Весна-то вон как полыхает...

...Алый диск заходящего солнца мягкой позолотой тронул изумрудную папаху лобастого кургана. По еле заметной в траве тропке юркнули серые куропатки, чиргекнули и затихли в буйно раскустившейся пшенице. Медленными кругами уходил к горизонту степной орел, сильными крыльями ловил невидимые потоки теплого воздуха, текущего куда-то ввысь с парового ноля и умно использовал даровую силу для полета. Метрах в двухстах от кургана в ласковой истоме нежилась пара лошадей, положив морды на спины друг другу, и только слегка развернутые в нашу сторону навостренные уши говорили об их внимании к появлению в степи людей.

- Здравствуй, Евдоки-мушка! - услышал я приглушенный голос Черевкова и вздрогнул: кого это он приветствует?

Потом, когда мы подошли вплотную к скромному обелиску на кургане, все стало ясно. На сером камне червоным золотом отливали слова: «Комендору крейсера «Аврора» Е. П. Огневу и его однополчанам, погибшим от рук белобандитов 20. IV. 1918 года».

Русская природа

Пока Черевков искал лазоревые цветы, я прилег на зеленый ковер и вспомнил... 1962 год. Я впервые попал на крейсер «Аврора». Именно там, в корабельном музее крейсера, я увидел заявление группы матросов с просьбой послать их «на фронт против Каледина». Тринадцать подписей под коллективной просьбой. И первой стоит фамилия Евдокима Павловича Огнева, легендарного комендора «Авроры». Это он произвел исторический выстрел из бакового орудия крейсера по Зимнему дворцу. 13 музее - фотография матроса Огнева в бескозырке с надписью «Аврора».

...Проскакали спугнутые кем-то лошади. Давно не слышно топота их резвых копыт, но я отчетливо улавливаю, как стучит от волнения мое сердце... Черевков держит на ладони разъединственный красный тюльпан. - И в восемнадцатом тут весна бушевала,- слышу его мягкий голос.- Только не до любования красотой людям было. Вокруг вот этого донского хуторка - Казачий Хомутец называется - белогвардейские заслоны стояли. А Евдоким решился на отчаянный шаг: вывести свой отряд, с боем пробиться к красному Царицыну. В казачьей бурке и бескозырке с лептой «Аврора». На боевом коне. Впереди своих товарищей скачет. Насмерть бились красные всадники. Но силы были неравные... Через несколько дней после кровавой сечи нашли хуторяне изрубленное тело Евдокима Огнева и других побитых красногвардейцев. Похоронили по станичному обычаю на вершине кургана. С тех пор так в народе и зовется этот курган Огневым.

Я посмотрел на обелиск: в красных волнах заходящего солнца он показался мне сверкающим богатырским клинком далеких и таких близких огненных лет.

Полыхают над хлебородной степью отблески далеких зарниц, схожих с пламенем выстрела «Авроры».

Мы - живущие сегодня - в ответе за благополучие природы и здоровье земли, за все наши деяния и, разумеется, за продолжение лошадиного рода. Нам трудно самим в полной мере оценить свои поступки в масштабах многовековой истории: о нас будут судить потомки по нашим делам. И хотя «мертвые сраму не имут», но проклятия в их адрес живые посылают. А человек по своей сути обязан оставлять на земле добрый след для будущих поколений. И как хочется, чтобы наши внуки и правнуки, глядя на красавцев-коней, могли со счастливой улыбкой сказать: «А ведь это наши предки передали нам в наследство эту красоту».

Кони - это восьмое чудо света. Кони - это прекрасные творения природы. Кони - это удивительный мир земли. Кони - это наши «меньшие братья». Они могут все: дарить человеку радость, помогать ему в работе, носить его по вольным степным просторам и горным тропам, быть рядом в жару и холод... Поднимать его на пьедесталы почета, завоевывать человеку золото наград и лавры победителя... Одного кони не могут - защитить самих себя! Коней обязан взять под свою опеку сам Человек. Конь, право, стоит того.

Думы о судьбе лошадей наводят и на другие мысли: разве только кони не могут сами себя защитить? А наша матушка-кормилица земля? Какая неиссякаемая сила заложена в ее плодородных черноземах, в голубых жилах могучих рек, в буйном зеленом одеянии лесов и трав, а сколько прекрасного в мире животных и растений дарит нам, людям, наша голубая планета! Поистине, как говорят, все может родная земля: накормить своим хлебом, напоить из своих родников, удивить своей красотой. Вот только защитить сама себя не может. Потому защита родной земли - обязанность тех, кто ест хлеб ее, пьет ее воду, любуется ее красотой. Это наша с вами святая ноша во веки веков.

С непреходящим волнением, глядя на тучные хлебные поля и лазурное чистое небо над донскими просторами, на отражение белокрылых облаков в усталых голубых глазах-озерах Земли, поеживаясь от грохота реактивных двигателей в миллионы лошадиных сил, я иду босиком по шелковистому лугу на сенокос, дышу всласть свежим ароматным воздухом и так хочу, как пишет донской поэт Аршак Тер-Маркарьян:

Чтоб за хуторскими тополями 
Оставались, навсегда милы, 
Табуны донские на поляне - 
Бронзовые 
             лебеди 
                          земли! 

Автор выражает глубокую признательность конюхам, табунщикам, руководителям конных заводов, ветеранам Пятого гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса, ученым Донского сельскохозяйственного института, сотрудникам областного государственного архива, Новочеркасского музея истории донского казачества, работникам Ростовского ипподрома, спортсменам, наездникам, жокеям, кузнецам и шорникам, землякам из Верхнедонского и Шолоховского районов, всем любителям и знатокам лошадей, которые помогли ему в работе над книгой.

Казачий хор

Лихой казак

Казачка на коне

Мчащийся табун

Вид Дона на закате

Водопой

Тройка - красавица!